Казахстан вчера и сегодня

В связи с официальным развалом Советского Союза, случившимся четверть века назад как раз в декабре, последние недели у нас много говорят и пишут на эту тему. Оно и понятно. Нам уже есть что с чем сравнивать. А следовательно, уже более зрело и трезво мы можем оценивать события двадцатипятилетней давности: что приобрели, что потеряли и чего больше?

Такая «оценка» тех событий происходит сейчас и во многих других бывших республиках Советского Союза, где непосредственно после пресловутого Беловежского соглашения, по сути, брошенными на произвол судьбы руководством новой России остались двадцать пять миллионов русских. По-разному складывались в разгар развала СССР судьбы наших соотечественников в бывших союзных республиках. По-разному складывались судьбы и самих этих республик. Да и сегодня по-разному там смотрят на Россию, россиян, а также на великую державу Советский Союз, который когда-то создавали, защищали, возрождали все вместе: русский и казах, белорус и армянин, украинец и грузин – и вместе развалили.

Последней республикой, которая вышла из состава СССР и объявила о своем суверенитете, был в 1991 году Казахстан. Как во времена Советского Союза жилось там русским, как в годы его развала и сейчас, рассказывает наша землячка Людмила ЯКОВЛЕВА.

– Я родилась и выросла в Нижегородской области. Здесь окончила университет. А в Казахстан переехала в 1974 году главным образом потому, что здесь тогда были проблемы с трудоустройством по моей специальности. Я – филолог, а в школах предлагали лишь ставку пионервожатой, в газеты вообще не пробиться было, да и выходила-то тогда одна газета на весь Дзержинск и Володарский район. В Казахстане же, а именно в городе Шевченко (ныне Актау), где мне дали работу.

Шевченко в те годы был молодым, развивающимся городом большой химии, нефти и урана. Кроме того, это был режимный город с московским снабжением. Зарплаты там значительно превосходили наши, потому что кроме оклада и премиальных имелись еще так называемые коэффициенты. Например, у нефтяников – один и семь, у транспортников – один и пять, у областников – один и три…

Работать я там сразу устроилась в областную русскоязычную газету «Огни Мангышлака». Правда, сначала лишь корректором, но в разряд «областников» попала. И вот у меня, нового рядового сотрудника, ставка сразу была 110 рублей. Плюс обязательные тридцать процентов от ставки. Итого получалось 143 рубля. Какая учительница могла тогда здесь заработать такие деньги?!

И в магазинах там в те годы в свободной продаже было то, чего здесь и по великим праздникам не видели: и тушенка, и сгущенка, и белое мясо… 

Через талоны мы там тоже прошли, когда на прилавках красовались только «Завтрак туриста», морская капуста и березовый сок, но это было уже позже. Я к этому времени вышла замуж, ушла из редакции, но муж оставался в газете, где было отдельное снабжение через систему заказов. К ним в редакцию приезжали из торговых отделов и привозили хорошую одежду, обувь, чего люди в массе своей уже не видели. Что касается продуктов, они делали заказ на месяц, и им тоже прямо в редакцию привозили масло, мясо, кофе – были бы деньги. Но это, повторяюсь, в областной официальной газете, которая «обслуживала» власть!

У нас, в Центре научно-технической информации, которым я тогда руководила, ничего подобного не было. У нас была своя оперативная полиграфия, мы занимались и издательской деятельностью. А главное – жили дружно, хотя в коллективе работали люди десяти национальностей.

Но уже в девяностом году, когда еще только стал назревать развал Советского Союза, «климат» внутри коллектива начал заметно меняться. Связано это было с национальным вопросом: казашки стали требовать к себе какого-то особого отношения. То и дело писали в вышестоящие организации доносы на заведующих отделами, если те были русскими. В частности, обвиняли их в том, что они запрещают общаться на казахском языке. Это было абсолютной глупостью. Не разрешали им просто безостановочно болтать на работе, а болтали они по-казахски. Между тем к нам тогда приезжала Госплановская проверка, разбирались в ситуации, и мне, как руководителю, «поставили на вид», что нужно лучше работать с кадрами. Это я еще легко отделалась.

Кстати, меня саму коллеги-казашки уже частенько спрашивали: почему, мол, казахский язык не знаю? Но ведь тогда и потребности такой не возникало: в Шевченко только тридцать процентов населения были казахами, и все, даже казахи, везде разговаривали на русском. В школах, а они практически все в те годы были русскими, изучение казахского языка считалось обязательным. Если бы там было принято говорить на казахском языке, я бы за полгода его выучила, потому что его словарный запас невелик.

В 1992 году мы с семьей из Казахстана уехали. Все громче раздавались голоса: «Казахстан для казахов!», крепчал национализм, направленный против русских. В общем, было чего бояться. Однако, когда мы приехали сюда, статуса беженцев нам – в отличие от тех, кто приезжал из того же Узбекистана, – не дали, заявив, что у нас с Казахстаном нормальные отношения и русских там никто не ущемляет. Мои русские и казахские знакомые, оставшиеся в Шевченко, вспоминая сейчас девяностые, говорят, что это были жуткие годы. Кстати, то же самое говорят и мои тамошние приятельницы-казашки.

Сама я в «жуткие годы» в Казахстан не ездила, поэтому знаю о них только по рассказам, а вот на их нынешнюю жизнь этим летом посмотрела, побывав в городе своей юности. Актау сильно вырос и стал очень красивым. А как там чисто! Зелени, правда, маловато, так ведь климат, сами понимаете, какой. Дороги? Может быть, и не европейского качества, но такого безобразия, как у нас, я там не видела.

Несмотря на смену названия города, памятник Шевченко там не демонтирован, он остался на своем месте и по-прежнему является достопримечательностью. А вот памятника Ленину на центральной площади я не увидела. Вместо него на постаменте - кораблик.

Сейчас, как и положено, титульная нация в Актау - казахи. Их восемьдесят три процента, русских – тринадцать. Но при всем этом там многие вывески на русском языке и повсеместно слышится русская речь. Если русский человек зайдет в магазин или куда еще и по-русски что-то спросит, ему не скажут, что не понимают, и не будут принуждать говорить по-казахски, а вежливо, по-русски же, все объяснят и обслужат. Русская речь там никого не раздражает, ненависти не вызывает.

Хотя в целом в Казахстане националисты периодически поднимают головы. Однако там все считают, что, пока Казахстаном руководит Назарбаев, он национализму не даст развернуться. А на него там вообще сейчас чуть ли не молятся, но ведь он человек уже немолодой. Наверно, поэтому политики, которые там строят прогнозы, говорят, что года через два-три в Казахстане для русских снова наступят не лучшие времена и лучше им сейчас уезжать оттуда. И знаете, представители старшего поколения прислушиваются к этому. Например, две мои русские подруги, которые девяностые пережили в Казахстане, собрались перебираться в Россию. А вот их дети и внуки, то есть представители молодого поколения, которые там родились и выросли, уезжать оттуда не хотят, им там нравится. Тем более что сейчас-то там все спокойно, а девяностых они не помнят.

А вообще, знаете, что меня там больше всего удивило?! Прогостила я в Актау две с половиной недели, и за это время очень много раз от людей разных национальностей слышала одну и ту же фразу: «Зачем развалили Советский Союз?! Как хорошо мы тогда жили!» То же самое говорили и мои бывшие «центровские» коллеги-казашки, которые в девяностые годы придерживались совсем других взглядов. Я была поражена этим! Особенно с учетом того, что живут-то они сейчас там далеко не хуже нашего, а во многом даже и лучше.

Простые жизненные примеры. Возьмем общественный транспорт. Сколько у нас стоит проезд на автобусе? Восемнадцать рублей. Там в переводе на наши деньги – десять. Возьмем такси. Двести тенге, то есть сорок рублей, в любой конец города! Почему так дешево? А они ездят на газу. Причем газ у них туркменский, хотя добывают его сами. Просто туркменский газ дешевле местного.

А сколько у нас стоят услуги ЖКХ? Столько, сколько я здесь плачу за однокомнатную квартиру, моя русская приятельница платит там за трехкомнатную и при этом еще жалуется: «Ой, как дорого!»

Есть там и социальные льготы. Например, эта же моя приятельница стоит на учете у кардиолога, муж ее – у эндокринолога. Так вот они ежемесячно по рецепту врачей получают бесплатные лекарства. Причем не по одной коробочке, а каждого лекарства по три упаковки. Это наверняка не на одну тысячу рублей. В то время как мы здесь не одну тысячу выкладываем на лечение из своего кармана, даже если стоим на учете у врачей.

Что касается достатка. Снова сравню себя с приятельницей. Она пенсионерка, как и я. Пенсия у нее восемьдесят две тысячи тенге. Это около шестнадцати тысяч рублей. У меня пенсия меньше.

По зарплатам? Районные коэффициенты сейчас убрали, но их просто включили в зарплату, то есть она так и осталась выше. Но это именно в Шевченко, то есть Актау. Как в других городах – не знаю.

Вот и получается, что лечение у них – бесплатное, ЖКХ и проезд – дешевые. Цены? Что-то дороже, что-то дешевле. А вот достаток в крайнем случае соизмерим с нашим, но никак не ниже.

Если говорить об общей культуре… Конечно, не хотелось бы обижать нас, но надо смотреть правде в глаза: она там намного ближе к европейской, чем в России. За две с лишним недели я не увидела там ни одного бомжа, пьяного, не услышала мата. Однако, помню, они, если матерились, то по-русски. Я их спрашивала: «Почему ругаетесь не на своем языке, у вас же свой мат есть?» Знаете, что мне отвечали? Свой язык им пачкать стыдно и не хочется. А нам, русским, ничего не стыдно и на родной язык наплевать.

Показательны и другие примеры. Например, когда я там заходила в автобус, в котором не было свободных сидячих мест, то представители молодого поколения обязательно сразу же вставали и уступали мне место. У нас же в порядке вещей такое: захожу в автобус, в котором едет половина моих учеников, и они даже не подумают встать.

Но на Востоке вообще уважение к старшим с пеленок закладывается. И национальные традиции там очень берегут.

Кроме всего прочего, у них очень сильно развита семейственность, клановость. Весь казахский народ поделен на три джуза: младший, средний и старший. Каждый джуз имеет свое название. И внутри каждого джуза есть еще рода. Они, например, когда знакомятся с человеком, обязательно спрашивают, какого он джуза и рода, – для них это очень важно. И вот все одноджузовые и однородовые считаются родней, хотя, по сути, седьмая вода на киселе. Друг за друга они горой. Это снова большое отличие от нас и не в нашу пользу.

Вы, наверно, можете спросить: «Почему же, если в Казахстане так хорошо, жалеют сейчас о развале СССР и считают, что при нем было лучше?»

С одной стороны, у старшего поколения это, наверно, ностальгия по юности, а с другой стороны, Советский Союз все-таки был великой многонациональной державой, и была там настоящая дружба народов. Этого всем нам сейчас так не хватает.

Алла ЕГОРОВА.

P. S. Наверняка в нашем городе есть люди, которые раньше жили в других бывших республиках СССР и недавно их посетили. Было бы интересно послушать рассказы о вчерашнем и сегодняшнем днях этих бывших республик, а ныне суверенных стран.