Год назад главой местного самоуправления Володарского района стал Геннадий Щанников. До того, как занять этот пост, он был и производственником, и предпринимателем, работал в исполнительной власти города Володарска и Володарского района.

Сегодня мы решили поближе познакомить жителей нашего города с руководителем соседнего Дзержинску района и пригласили Геннадия Щанникова на рюмку чая.

Не гнушались труда

– Геннадий Михайлович, вы ведь родились и выросли не в Володарском районе…

– Родом я из села Кузятово Ардатовского района Горьковской обл. Был последним – четвертым – ребенком  у своих родителей Михаила Петровича и Валентины Андреевны Щанниковых, поэтому все меня называли «поскребыш».  Нет, я на это не обижался: меня же так называли любя.

У нас была очень дружная, трудолюбивая  семья. Отец начал работать в войну. Когда ему только-только исполнилось четырнадцать лет, он уже командовал бригадой трактористок в колхозе. А когда я родился в 1960 году, он уже председателем колхоза был.

– То есть вы из тогдашней элиты?

– Наверное, да… Но тогда ведь об этом не думали. Слова-то такого – элита – не знали. В нашей семье никто не гнушался труда, а хозяйство большое было, скотины полный двор. Всегда, сколько себя помню, держали овец, корову, теленка, а то и двух. Они в стадах паслись, и вот одна из моих обязанностей была – загнать вечером всю скотину домой. Практически все огородные работы были тоже на мне и среднем брате Володе. И в доме мы убирались, подметали, мыли полы,  не считая это для себя зазорным.

Я уже с четвертого класса в каникулы работал в колхозе.

Сначала на сенокосе, потом стожил, а в седьмом классе уже управлял комбайном.  

Общественная деятельность не привлекала

– А как насчет общественной работы: строили ли в школьные годы карьеру по пионерской и комсомольской линии?

– Ни в пионерские,  ни в комсомольские годы лидером я не был.  Нет, и хулиганистым не был. А был обыкновенным среднестатистическим мальчишкой.

Увлекался спортом. Футбол, хоккей, лыжи – все это было доступно в нашем детстве. Тянуло меня к технике – мопедам, мотоциклам, машинам…  В школьном ВИА  играл на гитаре, песни пел… А вот общественная деятельность меня не привлекала совсем.

– А девочками рано интересоваться стали?

– В то время ведь были совсем другие нравы, другое воспитание у молодежи – особенно деревенской. Да, за косички девчонок дергал, за что учебником по голове получал. Пацаном на танцы бегал, отплясывал там. И даже вроде как ухлестывал за одной. Но постоянной  девушки у меня не было, серьезно я ни с кем не дружил. Можно сказать, что в армию уходил не целованным.

Знаете, меня как-то больше техника привлекала, работа.  Например, я мечтал, чтобы после пятого класса в каникулы отец доверил мне работать на тракторе.  

– Хотелось заработать и иметь карманные деньги?

– Мы о деньгах тогда вообще не думали – мне просто нравился сам процесс работы. Помню, когда в пятнадцать лет я первый год работал на комбайне и мы с напарником-комбайнером заняли первое место в соцсоревновании по колхозу, я даже постеснялся идти получать деньги.  Мама пошла.

Детской мечте не суждено было сбыться

– В школьные годы кем вы мечтали быть:  не космонавтом ли, как многие мальчишки тех лет?

– С пятого класса я себя видел военным летчиком- истребителем и собирался поступать в летное Борисоглебское училище. Серьезно готовился, активно занимался спортом. Но в девятом классе нас повезли в Дзержинск на медкомиссию, и там мне сказали, что в летчики по здоровью не гожусь. Я очень переживал. О том, чтобы поступать в какое-либо другое военное училище – это было возможно – даже и не думал. Пошел в армию.

– Армия стала для вас школой жизни?

– Однозначно. Причем  хорошей школой. Я служил под Москвой в ракетных войсках стратегического назначения. Командир у нас был настоящий полковник, отличный мужик. Я после армии к нему несколько раз в гости ездил, даже с супругой. И сейчас езжу к нему… на могилку.

– Дедовщину на себе испытали?

– Я?!  Не скрою, предпосылки к этому были, но я сразу дал отпор. Все ведь зависит от тебя самого: как ты себя поставишь, как позволишь к себе относиться. Позволишь хотя бы раз себя унизить – познаешь дедовщину.

– А сами потом в «деда» не играли: не заставляли новобранцев за собой убирать, стирать?

– Да вы что?! Для меня было бы унизительным, чтобы кто-то стирал мои портянки, чистил мне сапоги. Я что, неполноценный что ли какой?!  

Главное потрясение в жизни: смерть мамы 

– Чем занялись после службы в армии?

– Еще в армии я решил, что буду поступать в Горьковский сельскохозяйственный институт и работать в родном колхозе, следуя принципу: где родился – там и пригодился.

– Хотели сделать карьеру, сменить отца на председательском месте?

– Даже не думал об этом. У меня вообще никаких карьерных устремлений в молодости не было, ни в какие начальники я не рвался.

– Мужчина без честолюбия и здорового карьеризма? Не верю!

– Ваше дело. Но это было действительно так. Работать я стал личным водителем у отца и заочно учиться в институте на инженера-механика. А вот когда перешел на третий курс, от тех из нас, кто работал на рядовых должностях, потребовали переходить на более высокие. К этому времени отец из председателей колхоза уже ушел, на это место встал другой человек, который и предложил мне стать главным инженером колхоза – была тогда там такая должность.

– Интересно, а какая нелегкая и когда занесла вас в Володарский район?

– Знаете, действительно, нелегкая. Это случилось в 1985 году. Я уже был женат, растил двух дочек Наташу и Любашу. А в Володарске тогда жила моя старшая сестра Антонина. У нее возникли семейные проблемы, и она осталась одна с тремя детьми на руках. И вот мама попросила меня, чтобы я поехал сюда, поддержал сестру, помог поднять ей ребятишек. Так я оказался на Володарской земле. Устроился тепломехаником в совхоз «Сейма», получил жилье и перевез сюда семью.

– Думали ли тогда, что пустите на Володарской земле корни?

– Нет! Я планировал, что пробуду здесь лет пятнадцать, а потом вернусь домой, к родителям. Они же старели, и я считал, что младший сын должен жить с родителями, поддерживать их в старости, помогать им. Наверное, так и было бы, но…         

В 1994 году случилась беда, самое страшное потрясение моей жизни: умерла мама. Причем здесь, в Володарске. Она приехала ко мне в гости, у нее стало плохо с сердцем, а я ничем не смог ей помочь, не смог ее спасти. А через полтора года умер и отец. От тоски по маме. Они очень любили друг друга.

Красиво ухаживать не умел

– Давайте коснемся лирики. Вот вы сказали, что в армию не целованным уходили, а не успели вернуться из армии – и быстренько женились…

– Да, пришел из армии – в прямом смысле, и перед тем, как идти домой, зашел в наш местный магазин, а там две девчонки молоденькие торгуют, каких я раньше у нас не видел: одна светленькая, другая темненькая. Ну, темненькая мне понравилась, и через год она стала моей женой.

– Ухаживали-то за будущей женой красиво?

– Я, наверное, не умел ухаживать. Деревенский парнишка. Цветы, кино… Нет, это не про меня. Да у нас в деревне не было ни концертов, ни спектаклей. Но! В моем распоряжении легковой автомобиль тогда был, и я свою Галину катал, учил ее водить машину – по тем временам это было нетипично для женщины. С женой мы вместе уже сорок лет, вырастили двух дочерей, растим внуков. Галина у меня не только внешне интересная женщина, но и умница.

– Для вас это в женщине важно?

– Очень! Тупость, недалекость терпеть не могу и в мужчинах, и в женщинах.

Взлеты чередовались с падениями

– Когда же вы все-таки карьеру-то начали строить?

– Ну, что вы все про карьеру?! Не начинал я ее строить  – просто так обстоятельства сложились. К тому же после карьерных производственных взлетов у меня были и серьезные падения.

После совхоза «Сейма» я работал в Володарске на четвертой мельнице – механиком. Потом меня пригласили на седьмой мельзавод  начальником мукомольного цеха, а потом сразу предложили стать генеральным директором этого мельзавода. Полтора года я был генеральным директором, но Любомир Индекович Тян – он был хозяином мельзавода – поставил мне такие условия, при которых я не счел для себя возможным продолжать там работать. И ушел. Меня предупредили, что теперь на работу мне устроиться будет нелегко. Так и случилось. Меня в районе не взяли работать ни на одно предприятие. Такая вот была солидарность.

Но я не в обиде. Я же понимал, что Тяны, особенно Любомир, имели тогда большой вес, были вхожи во все начальственные кабинеты не только в области, но и в Москве. Чтобы пойти против них, нужна была особая смелость…

– И кто же вам все-таки протянул руку помощи?

– Я тогда вспомнил общеизвестное: спасение утопающих – дело рук самих утопающих и… открыл свой бизнес, стал предпринимателем. Начал производить макароны – и неплохо раскрутился. Но недолго музыка играла… Подставили меня. Причем близкие люди, которым я доверял практически как себе. С тех пор я зарекся брать в подчинение родственников.

В общем, в ситуацию попал аховую, в один день чуть ли не разорился.

– Чуть – не считается.

– Да, Бог помог. Послал мне человека, который купил у меня мой макаронный заводик. А я занялся перевозками – благо грузовичок у меня был. И картошку, и капусту, и отруби возил… А жена продавала.  Кроме того, магазинчик арендовали. Сначала один, потом другой, третий… Так и крутились с супругой, во всем поддерживая друг друга…

Пошел во власть, когда перерос предыдущий уровень   

– Извините, но я снова о своем: как вы попали во власть-то?

– В 2003 году меня нашел молодой нижегородский предприниматель Евгений Валерьевич Бабушкин, который купил у Тянов четвертую мельницу, и пригласил туда директором. Я согласился.

В 2010 году баллотировался в депутаты районного Земского собрания, но неудачно. Меня это, конечно же, задело.  И тут глава местного самоуправления  Володарска Игорь Константинович Кривоногов пригласил меня в главы администрации Володарска. Мне это предложение показалось интересным. Я понимал, что перерос уже тот уровень, на котором нахожусь, и могу делать больше, если пойду во власть.

Вот вы все с прашивали меня о честолюбии, здоровом карьеризме…  Когда начал работать в городской власти и понял, что неплохо справляюсь, я стал подумывать о том, что можно «замахнуться» и на районную власть. Замахнулся.  Два года был заместителем главы администрации района, пять лет главой администрации, и вот уже год являюсь главой местного самоуправления.

– Интересно, а с чего начинается день главы местного самоуправления Володарского района Геннадия Щанникова: с чашки кофе, сигареты, или зарядки, пробежки, контрастного душа?..

– Встаю я в пять утра, принимаю контрастный душ и… еду на работу. Без двадцати шесть я уже на рабочем месте. Завтракаю здесь чаем и бутербродами. Люблю бутерброды с маслом и сыром…

– Не поняла… Почему завтракаете не дома?

– Ну, а зачем в такую рань беспокоить супругу? Я потихоньку встаю, одеваюсь и ухожу. Чайник у меня здесь есть, сахар есть… Перекусив, начинаю изучать информацию. Бумажную документацию я обычно успеваю просмотреть, подписать вечером предыдущего дня, а утром – все, что приходит в электронном виде. В администрации еще пусто, тихо.  Ничто и никто не мешает сосредоточиться.

– То есть зарядки, пробежки у вас нет… Вы абсолютно далеки сейчас от спорта?

– Почему же? Если утром ситуация в районе не требует моего непосредственного участия, я после знакомства с документами еду в ФОК, километр проплываю и в половине восьмого возвращаюсь в администрацию. В восемь утра у нас планерка. Такое вот мое утро.

А что касается спорта вообще, – зимой каждые выходные стараюсь выбираться на лыжную пробежку и километров по пять пробегать. Люблю покататься на квадроцикле с внуками, когда они у нас гостят. У меня две внучки – Пелагея, Адель – и внук Михаил.

– Семья для вас тыл: надежный, крепкий?

– Семья – это главное, что есть у меня в жизни. Да, это мой тыл, моя радость, моя защита, моя гордость, моя боль…

Больше всего напрягает публичность

– Геннадий Михайлович, что в нынешней работе для вас самое дискомфортное?

– Публичность. Я привык заниматься конкретным делом, а сейчас много представительских функций. Постоянно надо бывать на каких-то мероприятиях, произносить речи, а это, мягко говоря, не самая сильная моя сторона. Но неотъемлемая часть моей нынешней работы: без этого мне нельзя.

– Когда вызывают «на ковер» в область, едете с беспокойством?

– Поначалу да, было. А сейчас мандраж – пройденный этап. Еду спокойно, сосредоточенно. Я не знаю за собой того, за что меня можно ругать. Если я что-то делаю, то только на пользу району и его жителям. Да, может быть, в чем-то ошибаюсь, но без ошибок невозможно. Поэтому… Если вдруг областное руководство мне скажет: «Ты работаешь неэффективно, пиши заявление по собственному желанию», я не напишу.

– Так держитесь за власть?..

– Причем тут «держусь за власть»! Просто мне есть что предъявить областному руководству: нашей командой сделано немало. А предстоит еще больше.

– Общеизвестно, что во власти человек проходит через огонь, воду и медные трубы. А иногда и не проходит – ломается. И, оставаясь руководителем, перестает быть человеком…

– Я понял, о чем вы хотите спросить. С полной ответственностью могу сказать, что труднее всего преодолеть медные трубы. Именно на них люди чаще всего и ломаются. В моей жизни тоже был период, когда я «пьянел» от власти. Я это хорошо помню. Но я вовремя сумел остановиться, проанализировать свое поведение, переосмыслить его и понять, что на какой бы должности ты ни находился – главное оставаться человеком. Думаю, мне это удается.

Алла ЕГОРОВА.