Не потерять себя

Неформальный разговор с депутатом Городской думы Дзержинска Виктором Софроновым.
Практически у каждого из нас бывают в жизни такие периоды, когда нам приходится бросать своеобразный вызов судьбе и принимать очень сложные, зачастую не понимаемые и не принимаемые окружающими решения. Но иначе мы просто не можем, ведь в ином случае потеряем себя, свое «я».
Был такой период в жизни и у моего нынешнего гостя. Сегодня мы беседуем «за чашкой чая» с депутатом Городской думы Дзержинска, в недавнем прошлом – с благочинным Дзержинского округа Виктором СОФРОНОВЫМ.
– Виктор Александрович, два года назад кардинально изменилась ваша жизнь, но без прошлого нет настоящего. Для вас прошлое – это то, что хотелось бы вернуть или забыть?
– Есть такое выражение: для того, чтобы увидеть новые берега, нужно перестать оглядываться назад. Красивый в своей образности тезис, но, на мой взгляд, достаточно спорный. Ведь все в нашей жизни, каждый прожитый нами день, любой опыт бесценны! Я не могу сказать, что те берега, от которых я оторвался несколько лет назад, моя прошлая жизнь и сфера деятельности окончательно растворились для меня в тумане, в дымке забвения. Конечно же, нет. Пятнадцать лет служения в церкви – это не эпизод, это половина моей сознательной жизни и, пожалуй, так или иначе, ее краеугольный камень.
Вот вы спрашиваете: изменилась ли моя жизнь? Если под жизнью подразумевать главным образом сферу деятельности, то, безусловно, да. Кроме того, и дома я теперь бываю вовремя, после окончания рабочего дня. Поэтому семье могу уделять больше времени, что меня и моих близких очень радует. Это тоже изменение, потому что раньше, ввиду епархиальных дел, бывало, что нередко приезжал домой за полночь. Вот, пожалуй, и все перемены.
А вообще, мне нередко приходится слышать подобные вопросы в свой адрес. Наверное, это происходит потому, что у большинства людей нет четкого представления о жизни священнослужителя, его быте. Многие ведь считают, что жизнь священника кардинально иная. Это заблуждение. Я не думаю, что говоря, об этом сейчас, я приоткрою какую-то завесу секретности. Так вот, большинство современных священнослужителей вполне себе светские люди, несмотря на свой несколько, быть может, «несветский» внешний вид. Многие из них передвигаются на вполне достойных автомобилях. Вы можете встретить их и в супермаркете с продуктовой тележкой, где рядом с буханкой «Бородинского» может уютно устроится бутылочка французского. Кто-то раз в месяц или в два посещает парикмахерскую, другие регулярно бывают в спортзале, кто-то коллекционирует марки, ну а кто-то, возможно, всерьез увлечен Серебряным веком русской литературы. Это обыкновенные люди, живущие в принципе обыкновенной жизнью, со своими, как и у всякого, чертами характера, сильными и слабыми сторонами. И это все нормально, если такая светскость не начинает в священнике превалировать, ведь ему приходится общаться с разными людьми, отвечать на разные вопросы, а значит, надо быть в курсе разных событий.
С другой стороны, эта грань очень тонкая, и проблема обмирщения в той или иной степени как для церкви, так и для некоторых ее служителей была актуальна всегда. Священник должен быть неотмирен. Это закон, какие бы запросы на этот счет ни диктовали время и общество. Другое дело, что в реальной жизни и бывает по-разному. Так что неразумно излишне идеализировать образ священнослужителя, его жизнь. В целом он обычный человек. Это данность, и, принимая ее, возможно, вы убережете себя от разочарования, если ваши представления однажды не совпадут с реальностью.
– Интересно, а как в свое время вы пришли к вере и стали священником: это было данью моде, бегством от армии или разочарованностью в мирской жизни?
– Давайте сначала четко разграничим такие понятия, как вера и профессиональная церковная деятельность, служение в церкви. Это разные вещи. Вера первична, и нам ничто не мешает быть верующим человеком, стремящимся соблюдать заповеди Христа, будучи при этом кем угодно: врачом, учителем, предпринимателем, шахтером или шофером…
Я родился и вырос в верующей семье. Так что в моем случае, как принято говорить, вера в Бога была усвоена с молоком матери, и я не знаю такого состояния, когда бы мое сердце не согревалось этой живительной энергией.
А как попал во внутреннюю ограду церкви, стал священнослужителем? Когда я определялся со своим будущим, были те самые девяностые... Как вы помните, все тогда рушилось, в обществе фактически не оставалось никаких прежних и привычных жизненных ориентиров. Разгул преступности, человеческих страстей. Много негатива, насилия, жестокости было в то время и в подростковой среде…
Я был воспитан несколько в ином духе. Главной гармонией жизни мною ощущалась плоскость человеческих взаимоотношений, где правят любовь, жертвенность и милосердие. Наивно? Пожалуй... Но я и сегодня, набив себе уже изрядное количество шишек на этом пути, продолжаю верить, что Любовь спасет мир. Ну а в семнадцать лет все мы без исключения идеалисты. И я со своей стороны считал, что найду идеальное воплощение жизненной модели, как я ее себе представлял, именно в Церкви. Собственно, вот так я и оказался в семинарии, став впоследствии и священником...
– И ведь церковная карьера у вас складывалась более чем успешно.
– Наверное. В девятнадцать лет был рукоположен в диаконский сан и направлен в Спасский кафедральный Староярмарочный собор. Затем последовали священническая хиротония (рукоположение в священники) и пятнадцать лет служения в разных уголках нашей Нижегородской епархии. На момент моего выхода за штат у меня было одновременно, наверное, максимально возможное количество разных церковных должностей, причем не только на уровне нашего благочиния, но и на общеепархиальном.
– И на пике своей карьеры вы вдруг все бросили. Помнится, в 2013 году в обществе по-разному трактовали этот ваш поступок: и разочарованностью в религии, и невозможностью делать дальнейшую карьеру, и элементарным конфликтом с вышестоящими…
– Помните, я говорил, что привело меня в Церковь? Разве я упоминал о том, что бредил тогда карьерными высотами? Или скажете, какой солдат не мечтает стать генералом? Да, верно, те или иные честолюбивые проекции могут возникать у каждого человека, так что и я не был в этом плане исключением. Однако же и патологическим честолюбцем я никогда не являлся. Ну не затронула меня эта страсть. С другими приходится бороться, но хоть от этой, слава Богу, свободен.
Что же касается моего ухода... Тут много всего, и вряд ли в формате нашей беседы нам удастся размотать этот клубок. Случилось то, что случилось. И уйти за штат в тот момент, учитывая мое духовное и физическое состояние, было самым правильным решением. Я и сейчас, два года спустя, уверен в этом. Думаю, что и впоследствии не буду мыслить иначе.
Ну а то, что люди судачили, собственно говоря, и не диво. Понятно же, что данное мое решение кардинально выпадало из привычной логики большинства, вот кто-то и пытался вернуть ситуацию в эту самую свою логику, объясняя ее понятными для себя величинами.
Не скрою, поначалу меня это здорово выбивало из колеи. Когда читал в соцсетях примерно такое: «Ну конечно, рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше», было и смешно, и одновременно обидно. Смешно, потому что мое житейское благополучие (или, как это принято говорить, уровень жизни) после моего ухода за штат изменилось до уровня, близкого к критическому. Ну а обидно потому, что такая да и многие другие версии, высказывавшиеся на разного рода дискуссионных площадках, были настолько удалены от действительности, что я с тоской понимал: быть понятым в ближайшей перспективе мне не светит. А ведь этого по-человечески хотелось! Помнится, я по тогдашней своей наивности даже что-то отвечать пытался...
– Вы реагировали на комментарии в сетях? Зачем?!
– Это, наверно, была потребность объясниться, чтобы вернуть утраченное чувство внутреннего комфорта. Знаете, сан священника в большинстве случаев дает тебе своего рода татем всеобщего радушия и признания, причем по умолчанию. Это когда большинство людей, даже не зная тебя лично, настроены по отношению к тебе в принципе положительно. Такое отношение окружающих входит для тебя в некую привычку, норму, и ты, по сути, утрачиваешь связь с реальностью. Ну вот хороший ты для всех парень и все тут! А если еще и более-менее образован, воспитан, умеешь общаться с людьми, – все, успех тебе обеспечен! Уже целое поколение священников выросло на фоне такого комфортного к Церкви и ее представителям отношения. Вопрос о том, хорошо это для Церкви или не очень, требует отдельной дискуссии, но уже не со мной. Я могу говорить только за себя.
Так вот, на тот момент я был частью этого комфортного мира. И вот этот мир вдруг неожиданно повернулся ко мне своей совершенно другой стороной, скажем так, для меня непривычной. Меня активно обсуждали, критиковали. Звучали разные версии моего ухода – насколько фантастичные, настолько порой и неприятные, обидные. И что самое главное, все без исключения бесконечно далекие от истины. Был даже, помню, чей-то комментарий типа «он ушел, потому что его заела совесть».
Не думаю, что этот человек высказал данную реплику, будучи положительно настроенным в мой адрес. Тем не менее, он, возможно, сам того не осознавая, дал моему поступку некую положительную оценку, так как наличие совести, умение прислушиваться к ее голосу и принимать сообразно ему те или иные решения, само по себе уже неплохо. Это – с одной стороны. А с другой стороны, этот человек действительно был максимально близок к истине в том, что я оставил церковное служение исходя из внутренних побуждений: пытаясь защитить свою правду, быть честным перед людьми, самим собой и, что самое главное, перед Богом.
– Официальной версией было, что Софронов ушел за штат по состоянию здоровья… Это ваша правда?
– Это правда, несомненно. Такими вещами не шутят! Я на тот момент буквально разваливался физически. А служебная нагрузка была огромная. Плюс к этому мучил еще и серьезный внутренний конфликт...
К сожалению, и сейчас проблемы со здоровьем не ушли, но они уже не такие, какими были тогда. Помню, тогда один доктор, профессор, зная меня лично, сказал: «Проблема твоей больной, негнущейся спины в том числе кроется и внутри тебя самого. Твое внутреннее неустройство, твое несогласие с ситуацией, протест тяготят тебя, ломают, а ты сопротивляешься...». Может быть, отчасти он и был прав.
Главная же моя правда заключалась и заключается в желании быть самим собой, не занимать место, на котором я, по моему собственному разумению, стану некой подменой понятий. Ведь быть священником и казаться им – не одно и то же. Последнее – прямой путь к фарисейству, а это уже духовная гибель.
– Вы пытались это объяснить, но вашу правду не поняли? Или не захотели понять?
– Знаете, а правда ведь не может быть популярной. В одной песне есть такие слова: «Правда часто краснеет от боли». Так вот, с тех пор, как я на собственном опыте испытал это жизненное правило, точнее, осознал его, мне стало легче, и потребность объясняться с кем-то, что-то доказывать отпала. «Знай себя, и довольно с тебя», – слова преподобного Амвросия Оптинского. Ты знаешь, Бог знает, и этого вполне достаточно. А на всех людей не угодишь, да и пустое это дело. Помните, как говорят: сладким будешь – залижут, горьким – заплюют. Настоящим надо быть, самим собой. Это моя правда.
– Несмотря на нападки в свой адрес вы не уехали тогда из Дзержинска, решили связать свою дальнейшую жизнь с ним. Значит, здесь кто-то все-таки понял и поддержал вас в трудный момент?
– Несомненно, такие люди были. Они не лезли в душу, не смотрели, как на прокаженного, осуждающе качая головой за моей спиной… Это люди, для которых я представлял одинаковую ценность, – что в рясе, что без нее, то есть человеческую ценность.
– А отвернулись тогда многие?
– Отвернулись? Это звучит как-то жестко. Скажем так: с разной степенью интенсивности отошли в тень… Да, и таких было немало. И вы знаете, несмотря на определенную болезненность открытия, это очень полезный опыт в жизни. Оказывается, что кто-то дружит не с человеком, а с его тем или иным статусом. Испытать это было своего рода жизненным отрезвлением и прививкой на будущее. Несомненно, меня это сделало сильнее.
– Поговорим о настоящем. Знаете, Виктор Александрович, с точки зрения рядового горожанина, я понимаю, когда ваш выбор пал на работу с ТОС. Но политика, депутатство!!! Там же нужно уметь интриговать, идти на сделку с собственной совестью, жить в реалиях двойной морали… Насколько это комфортно человеку с вашим прошлым?
– Видимо, вы знаете политику лучше меня, а может быть, просто ошибаетесь, примеряя одно клише на всех. Как бы там ни было, я пока не столкнулся с тем, о чем вы говорите. Для меня депутатство – это прежде всего продолжение той работы, которой я занимался в Ассоциации территориально-общественного самоуправления «Диалог». Мы там делали очень простые вещи: устанавливали лавочки, штакетник, клумбы во дворах обустраивали, где-то площадки детские ремонтировали, заливали катки… Такие вот вроде бы и невеликие дела, но они меняли качество жизни людей к лучшему. Мне искренне хочется верить, что и в должности депутата я смогу быть полезен людям. Надеюсь на это.
– Извините, но подозреваю вас в неком лукавстве… Неужели вы не столкнулись с давлением при выборе того же главы администрации Дзержинска?
– У меня было свое мнение по кандидатуре главы администрации, и я его выразил. Да, оно совпало с мнением большинства депутатов, но лично мне его никто не навязывал…
Я понимаю, почему вы считаете, что выбор делался под каким-то давлением. Разве иначе можно было бы избрать человека, для которого Дзержинск – чужой, совершенно незнакомый город? Да, некоторыми людьми это воспринимается как минус. Но может быть, как раз плюс – то, что нашей администрацией будет руководить человек со стороны, с незамыленным взглядом, не обросший здесь связями. У него нет сложившихся стереотипов, шаблонности мышления. Он свободен от них, и это значительно расширяет его возможности при административном маневрировании. Ему легче будет принимать непопулярные решения, в том числе кадровые, без которых в нынешних условиях не обойтись.
А то, что не знает города? Узнает. Конечно, если будет желание. Но вот этого-то как раз и невозможно спрогнозировать, здесь уже только время покажет. А опыт хозяйственной работы у человека есть: все-таки был заместителем регионального министра по строительству… Поэтому я не считаю, что мы пошли на сделку с совестью и сделали выбор в угоду кому-либо.
– Виктор Александрович, а зачем вам понадобилось в Гордуме вступать во фракцию «Единой России»? Вы же единственный, кто прошел в Думу как самовыдвиженец, и это вам давало больше свободы волеизъявления, чем кому-либо. И вдруг добровольно загнали себя в своеобразную кабалу…
– Фракция и кабала? Признаться, я и не думал, что это синонимы. Для меня фракция – это, в первую очередь, возможность выслушать мнение более опытных и зрелых коллег по сути вопросов, которые лично для меня еще новы.
Наверное, можно быть независимым одиночкой, когда у тебя есть огромный багаж опыта, знаний, практики, который позволяет тебе безошибочно ориентироваться в различных вопросах. Есть такие люди и в нашей Думе, но я, увы, пока не из их числа. Для меня депутатство – дело новое. Мне многому надо учиться, а учиться можно только в режиме «круглого стола», в обсуждениях, в диалоге. И вот на заседаниях фракции как раз есть такой диалог, открытый разговор по всем вопросам, выносимым на Думу. Мне нравится такой подход. Знаете, какие там иногда кипят споры, какое происходит столкновение мнений… К общему знаменателю прийти бывает очень непросто.
– А не боитесь однажды запутаться во всех политических хитросплетениях и потерять свое «я»?
– Кто ж знает-то? Буду держать ухо востро, чаще прислушиваться к себе. Где наше сокровище – там и сердце наше... Я в этом плане уже давно сместил свои приоритеты. Для меня мое сокровище – возможность быть собой, жить в ладу со своей душой, совестью… Во всяком случае, стараться так жить... Так что если возникнет критическая в своей неприемлемости для меня ситуация, возможно, придется вновь все переосмыслить...
– И где же, с кем сегодня ваше «сокровище», а стало быть, и сердце?
– В простых и, казалось бы, обыденных вещах. Я природу очень люблю. Лес, речку. Жить бы где-нибудь в лесной глуши! Вот оно счастье, потому что свобода полная! Это мечта просто! К сожалению огромному, работник я никудышный, а виной все та же спина моя... А так бы обязательно перебрался куда-нибудь подальше от города.
Рыбалку люблю очень! Охоту – нет. Разве что тихую, грибную – вот от нее балдею просто.
Безумно люблю своих мальчишек, они – моя особая радость, гордость. Ну в этом-то я как раз неоригинален, любой отец вам то же самое скажет.
– Да, у вас подрастают сыновья. Кем бы вам хотелось видеть своих детей?
– Достойными, живущими по совести людьми. Патриотами своей Родины – для меня это важно.
А кем будут по жизни? Это их выбор, но я постараюсь им донести и свое мнение на этот счет, безучастным в таком вопросе не буду. Особо меня радует то, что в сердце каждого из них я вижу огонек Веры, а коль это так, надеюсь, что он будет освещать их путь, наполняя их жизнь особым смыслом и полнотой.
Алла ЕГОРОВА.