Казнить нельзя, помиловать!

Вероятно, пополнит. Во всяком случае, в дзержинской администрации заверяют: в обозримом будущем город расторгнет контракт, предписывающий «зачистку» методом отстрела, и заключит новый – предусматривающий стерилизацию и вакцинацию бродячих собак и кошек.

За этот исход дзержинские волонтеры движения помощи бездомным животным упрямо боролись несколько лет. Сегодня «Репортер» беседует с одним из самых опытных активистов движения – Аллой КУЗНЕЦОВОЙ.

– Алла, помощь бездомным животным – твое основное занятие?

–  В свободное от обязанностей волонтера время я работаю. Причем моя трудовая деятельность совершенно никак не связана с защитой животных. Я руководитель отдела на одном из химических предприятий города.

– А кто ты по образованию?

– У меня два высших образования – филологическое и финансовое.

– То есть ты не ветеринар, не кинолог и не биолог?

– Нет (смеется).

– Как же так получилось, что ты стала волонтером помощи  бездомным животным?

– Это произошло как-то неожиданно. С детства у нас дома жили кошки. Кошек я любила и с кошками росла. Но как-то раз один знакомый предложил забрать у него щенка ротвейлера. Пес оказался ему не нужен.

До сих пор не знаю, почему я согласилась его взять. Никогда прежде собак у меня не было. Я воспитывала и растила свою Желлу как могла. И в итоге из щенка ротвейлера получилась очень самостоятельная, думающая, грозная на вид… кошка.

Благодаря Желле я очень заинтересовалась ротвейлерами. Я стала изучать разные материалы, посвященные их характеру, историю происхождения их породы.

Однажды я нашла в интернете московскую группу помощи ротвейлерам, попавшим в беду. Тогда я впервые увидела, что может сделать человек с принадлежащей ему собакой. В группе было много информации о потерянных, выброшенных, покалеченных, изуродованных и измученных людьми четвероногих. Увиденное потрясло меня. Никогда не предполагала, что можно так поступать с животными.

Я начала общаться с волонтерами группы, узнавать больше об их деятельности. Старалась помогать по мере возможности: перечисляла небольшие суммы денег на лечение и операции, с попутными машинами отправляла корм, амуницию.

Постепенно я узнала, что существуют и нижегородские группы, которые помогают не только представителям определенной породы, но и вообще всем бездомным животным. Я познакомилась с нижегородскими волонтерами. И эти удивительно добрые и отзывчивые люди послужили для меня примером в моей дальнейшей волонтерской деятельности.

Хочу отдельно сказать, что волонтерская работа – тяжелый и грязный труд, связанный со множеством переживаний от последствий человеческой жестокости. Я занимаюсь этим порядка 5-6 лет. Первая вылеченная мной собака сейчас живет у моих бабушки и дедушки. С тех пор было еще много как пристроенных и спасенных мной собак, так и тех, которые умерли у меня на руках.

– Дзержинское движение помощи животным многочисленно?

– Трудно сказать. В данном движении есть те, кто сочувствуют бездомным собакам и помогают им дистанционно медикаментами, амуницией, кормом, финансами. Ведь не у каждого есть возможность взять бездомное животное домой или потратить время на лечение, но при этом помочь хочется.  

А есть те, кто задействован плотнее, – они еще тратят время, силы и нервы, водят своих питомцев на все медицинские процедуры, переживают все их радости и неудачи, ищут для них хозяев, пристраивают и потом снова берут животное.

Как раз вторая группа считается волонтерами. Но и те, и другие нужны. Объединение помощи бездомным животным – это совокупность всех желающих помочь. Они дополняют друг друга, и становится намного легче решать оперативные задачи.

– Есть ли польза от волонтерской работы?

– Толк есть хотя бы для того животного, которому ты помог. Но, когда несколько лет являешься волонтером, постепенно понимаешь, что проблема не в отдельно взятом бездомном псе, – она гораздо шире.

Когда ты начинаешь задумываться, почему же столько животных на улицах города и почему их количество не уменьшается, напрашивается вывод: проблему порождает неверная политика регуляции численности на уровне муниципалитета (и даже шире – на уровне государства) – собак уничтожают, а надо стерилизовать.

И вот тогда ты встаешь на путь бесконечной борьбы с системой, так прочно укоренившейся, например, в нашем городе. Ты высказываешь свое мнение, а потом стараешься отстоять его и в конце концов переходишь в разряд волонтеров-общественников.

– А с чего началась твоя общественная работа? С петиции Шанцеву?

– Нет, она началась намного раньше. Несколько лет назад мы группой обратились в администрацию города с просьбой выделить нам какое-нибудь ненужное здание. Мы обязались основать в нем приют для бездомных животных на свои деньги.

Хорошо помню, что наше обращение (с сотнями подписей горожан) направили заместителю директора департамента дорожного хозяйства и благоустройства Петру Лунину. Пока он его изучал, мы неоднократно ходили на приемы ко всяким чиновникам и объясняли, что нам нужно и зачем. В итоге департамент ответил, что подходящих сооружений на балансе города нет.

Примерно в 2012 году мы стали направлять просьбы о рассмотрении возможности перехода на гуманный метод отлова – стерилизацию вместо отстрела. Меня тогда вместе с Петром Луниным пригласили на программу местного ТВ «Прямая речь». В эфире телекомпании чиновник раскритиковал нашу инициативу, заявив, что гуманный метод не работает.

– А осенью 2015 года появился закон №136-З «О безнадзорных животных на территории Нижегородской области», который запрещает отлавливать бродячих животных с целью их умерщвления.

– Совершенно верно. Этот закон дал надежду, поскольку, честно говоря, когда годами стучишь в закрытую дверь, опускаются руки. 

Но и с законом все оказалось не так-то просто. К нашему безграничному удивлению, в Дзержинске его просто проигнорировали. Вот тогда и появилась петиция Шанцеву, о которой ты упомянула. Губернатор ее видел и переадресовал администрации города, откуда мне пришел ответ: денег на гуманный метод нет, мы работаем как можем.

Признаюсь, до последнего момента я не верила, что нам удастся сдвинуть дело с мертвой точки. Ведь если закон просто игнорируют, что делать? На что нам опираться?

К счастью, все же нашлись люди, которые поддержали волонтеров. На нашу сторону встал заместитель главы администрации города по внутренней политике Павел Воронин. Он честно признал, что ранее являлся противником гуманного метода, но теперь понял, что стерилизация является наиболее эффективным способом контролировать численность бездомных животных.

Нас также приятно удивил депутат Гордумы Олег Богданов, который на последнем заседании думского комитета по городскому хозяйству очень грамотно высказался в пользу гуманного метода. Депутат Игорь Крашенинников и чиновник администрации города Сергей Архипов тоже солидарны с мнением общественников по возвратному методу отлова.

Все это означает, что нас наконец-то услышали.

– Поясни, пожалуйста, в чем преимущество этого самого возвратного метода? Некоторые считают, что реальной пользы он не несет, а его сторонники просто жалеют собак.

– Население в большинстве своем мыслит примерно так: есть у нас 2400 собак, пришли люди с ружьями, перестреляли их, и проблема решена. Собак больше нет. А тут какие-то сумасшедшие предлагают возвратный метод, который, во-первых, дороже, во-вторых, предполагает выпуск собак на место их прежнего обитания (если это не школа или детский сад). У обывателя как будто бы появляется выбор – жить в безопасном городе или жить в городе с кучей стерилизованных собак.

Постараюсь кратко объяснить, какой выбор есть у жителей на самом деле. За последние пять лет в нашем городе отлавливают и убивают по 2400 собак в год. Численность стабильно не уменьшается, а на отлов уже потрачены миллионы рублей. Знаете, почему это происходит? Потому что отловщик убивает вообще любых бездомных собак, у него задача – «набрать» 2400 особей и выполнить план. При этом на улицах обязательно остаются агрессивные и дикие псы, которых поймать сложно. Они приносят щенков, и на следующий год в городе снова 2400 бродячих животных.

При другом, гуманном, варианте умерщвляют только агрессивных псов. Остальных стерилизуют или кастрируют, обязательно прививают от бешенства и возвращают обратно – туда, где они жили. Эти собаки не пустят на свое место других – стерилизованные животные не собираются в стаи по половому признаку. Без щенков им нет нужды проявлять агрессию – защищать некого.

Кроме того, прошедшие стерилизацию и вакцинацию особи ставятся на учет. Животным присваивается личный номер, который можно увидеть на яркой бирке, прикрепленной к уху.

Гуманный метод уже используют в Москве и Санкт-Петербурге. В нашей области на него перешли Нижний Новгород и Бор, на очереди Арзамас и Кстово.

Хотелось бы еще отметить, что волонтерам не просто жалко собачек. Мы тратим свободное время, силы и тысячи рублей на лечение бездомных животных и на уход за ними. И возможно, мы больше всех заинтересованы в том, чтобы  на улицах города стало меньше наших потенциальных подопечных. Но достигается это только возвратным методом отлова. А стопроцентное умерщвление давно пора отменить.

– Давай представим, что наш город перейдет на гуманный метод. Старый контракт расторгнут, а по новому контракту, собак начнут стерилизовать. Но ведь даже при таком замечательном раскладе останется другая проблема – человеческая безответственность. Бездомные собаки не появляются сами по себе. Это люди «плодят» их.

– Для нас, как для общественников, это еще один фронт работы. Но все надо делать постепенно – пусть для начала мы поднимемся на одну ступеньку выше и перестанем собак убивать, а уже потом начнем понемногу воспринимать их как живых существ, а не как собственность.

У нас в стране и правда существует такая беда – россияне стремятся купить модную породу, чтобы похвастаться ею, как дорогой одеждой или автомобилем. Заводчики, соответственно, стремятся удовлетворить спрос и «штампуют» модных щенков, не заботясь о чистоте вида и здоровье животных. А мы с волонтерами потом подбираем этих «модных собак» по улицам и выхаживаем. Совсем недавно так было с лабрадорами, скоро, чувствую, очередь дойдет до хаски.

Здесь уже уместно говорить о внутренней культуре людей, их воспитании, степени цивилизованности нашего общества в целом.

Складывается впечатление, что для многих людей сейчас живое полностью затерялось на втором плане. В центре нашей жизни – вещи.

И живое приравнивается к вещам: лес – препятствие для стройки, река – место слива отходов, собака – статусная собственность.

– Маловероятно, что в ближайшем будущем это изменится.

– В ближайшем будущем, возможно, и нет, но я надеюсь, что хотя бы в далеком что-то изменится. Если в это не верить, бороться бессмысленно… Я же считаю, что бороться необходимо.

Представь, что подбираешь на обочине дороги окровавленный комочек меха с торчащими косточками, а потом видишь, как затягиваются его физические раны и исчезает недоверие к людям, как он превращается в красивое и здоровое существо, полное любви. Ты  находишь животному хозяев, которые берут его домой. Оно становится не уличным, а хозяйским. Потом тебе присылают фото наглой, растолстевшей и счастливой мордочки пристроенного тобой животного. Все это возможно только потому, что многие люди продолжают верить в добро. И будут верить вопреки любым прогнозам.

Наталья СЛЕПНЕВА.

Кстати,

по словам советника главы дзержинской администрации Сергея Архипова, городские власти уже постепенно переходят к гуманному методу отлова безнадзорных животных. В настоящее время департамент дорожного хозяйства, благоустройства и территориального управления готовит письмо в областной комитет Госветнадзора с просьбой сократить для города план по отлову.

«Сейчас, по плану, мы должны отлавливать 2400 животных. На их отлов нам выделяют порядка 2,4 млн. рублей. Получается, на одну собаку мы можем потратить тысячу рублей, тогда как стерилизация одной особи стоит порядка 2500 рублей. Если комитет удовлетворит нашу просьбу (снизит план отлова, например, до полутора тысяч животных в год), то средств будет достаточно для исполнения закона №136-З, то есть для стерилизации. После того, как администрация Дзержинска получит ответ из комитета, можно будет начать процедуру расторжения контракта с ООО «ЭБС» и объявить новый конкурс. Это займет примерно два месяца. Чтобы в это время работа по отлову продолжалась, мы планируем на заседании Гордумы попросить депутатов выделить из городского бюджета 200 тысяч рублей», – рассказал «Репортеру» Сергей Архипов.