Чернобыль в сердце навсегда
26 апреля 1986 года, на территории нашей страны прогремел взрыв. Случилось это на Чернобыльской АЭС и стало началом страшной катастрофы, каких до этого не знала Земля.
В истории каждого государства есть события, которые остаются в памяти не одного поколения его граждан. А то и навечно. К сожалению, нередко события эти трагические. Но так устроен мир, что именно они рождают героев, ведь трагизм и героизм всегда идут нога в ногу, рука об руку.
Вот и тридцать лет назад, 26 апреля 1986 года, на территории нашей страны, тогда Советского Союза, прогремел взрыв. Случилось это на Чернобыльской АЭС и стало началом страшной катастрофы, каких до этого не знала Земля.
Тогда на ликвидацию последствий Чернобыльской аварии призывали специалистов – и военных, и штатских – со всей страны. Было среди них немало и наших земляков. Один из них – Олег Юрьевич ОСИПОВ.
…С детства Олег мечтал быть моряком, но обстоятельства распорядились иначе. Отслужив «срочную», он поступил в Ленинградскую школу прапорщиков и мичманов. Окончил ее с отличием и пришел служить «товарищем прапорщиком» в танковый полк Дзержинской воинской части: там предоставляли жилье, в котором парень на тот момент очень нуждался. Из-за него-то, можно сказать, и в «товарищи прапорщики» пошел.
Летом 1986 года Олег оказался перед непростым выбором. В воинскую часть пришла разнарядка на отправление нескольких военнослужащих в Афганистан, где тогда шла война и гибли наши парни, и в Чернобыль на ликвидацию последствий аварии на АЭС. «Вызвало меня командование и предложило самому выбрать место своей командировки – Афган или Чернобыль, – вспоминает Олег. – Я тогда только женился, и лезть под пули, пусть даже выполняя интернациональный долг, мне не хотелось. А Чернобыль? Помочь своей стране ликвидировать последствия аварии вроде как сам Бог велел. Я тогда был молодой и воспринимал все, случившееся в Чернобыле, как обыкновенную аварию – не больше. О радиации имел представление весьма поверхностное, как, впрочем, и многие в то время, иначе наверняка бы меня кто-нибудь предупредил, что молодому мужчине, у которого даже детей еще нет, в Чернобыль ехать нежелательно. А тут даже медики промолчали...»
В общем, 24 июля 1986 года, спустя всего-то три месяца после страшной атомной катастрофы, Олег оказался, можно сказать, в ее эпицентре. Правда, понял это не сразу. Воинская часть, где он занял должность начальника склада химзащиты, находилась в тридцати километрах от самой АЭС. Тридцатикилометровое расстояние от эпицентра радиационной аварии объявили тогда безвредным для проживания людей, и в основном только специалисты понимали, насколько все это условно.
«Там, где дислоцировался наш батальон, не было ничего, что зримо напоминало бы хоть какие-то последствия аварии: кругом зеленые елки, сосны, трава, цвели цветы, – рассказывает Олег. – В близлежащих поселках жили люди, которые щедро угощали нас овощами и фруктами со своих участков. Неподалеку находился рыбокомбинат, где делали консервы из выловленной в Киевском море рыбы, – там мы затаривались осетром, карпом и варили уху. А какие в окрестном лесу росли грибы! Сложно было устоять от соблазна набрать их на жареху. И мы не отказывали себе в этом! Сейчас бы я от тех грибов, рыбы, фруктов и овощей шарахался бы. А тогда… Молодые мы были, не понимали всей специфики радиационной катастрофы, и никто особо нам этого не объяснял, не предостерегал. Может, лишней паники создавать не хотели. Правда, ради объективности надо сказать, что у нас были специальные защитные маски, даже на территории лагеря рекомендовалось в них ходить, хотя за соблюдением этих рекомендаций не следили».
Некоторое осознание случившейся катастрофы и понимание, что это не просто авария, к Олегу пришли, когда он начал выезжать в зону отчуждения и в эпицентр катастрофы. Да, несмотря на то, что значился он начальником склада химзащиты и, казалось бы, должен был заниматься хранением и распределением того, что необходимо при работе на станции, Олег тринадцать раз – пока не выбрал положенную дозу рентгенов – выезжал для выполнения «боевых» задач непосредственно на АЭС.
Еще по дороге туда настроение становилось тревожным. Ведь на расстоянии ближе тридцати километров к станции картина, привычная глазу, диаметрально менялась. О естественных присущих деревьям и кустарникам цветах ничего уже не напоминало. Все вокруг было грязным и мертвым. Лес стоял голый и рыжий, трава… ее вообще не было, только один бетон – для дезактивации.
Населенные пункты, где совсем недавно кипела жизнь, были пустые. В оглушительной тишине раздававшиеся вдруг скрип или шорох звучали зловеще. Это пугало, завораживало и вызывало любопытство одновременно. Выходить из специально оборудованных, освинцованных (правда, не всегда) машин было запрещено, но молодым мужикам сложно было устоять от соблазна почувствовать себя в какой-то степени сталкерами. Не являлся исключением и Олег: выходил из спецмашины подышать «свежим» воздухом, пройтись по пустынным улицам, заглянуть в… библиотеку. Да-да, потянуло почему-то именно туда, хотя открыто было практически все вокруг…
Что касается «боевых» заданий, которые Олег выполнял непосредственно на АЭС, заключались они в дезактивации находящихся там дорог, помещений. Получал задания: например, залить специальной жидкостью такую-то дорогу или засыпать песком такой-то объект. Называлась предположительная степень радиации на участке выполнения работ и оговаривалось время, за которое именно там «выбирался» допустимый для человека за одну смену уровень радиации. «Смены» эти могли быть и 20 минут, и 10 и 5, ведь уровень радиации на объектах и индивидуальные средства защиты были разные. За тем, чтобы не превысить допустимое для «выборки» уровня радиации время, человек, выполняющий то или иное задание, должен был следить сам. Однако не всегда удавалось уложиться в отведенные временные параметры, но этого никто не учитывал.
Однажды Олег с напарником получили задание продезинфицировать помещение пожарной части, находившейся на территории ЧАЭС и занимавшейся ее охраной. Пожарные именно этой части стали первыми жертвами аварии, героически пытаясь в страшную ночь 26 апреля 1986 года потушить взорвавшийся реактор.
«Когда мы вошли в здание этой части, там в одной из комнат оставалась лежать «книга нарядов», не тронутая с той самой ночи. Она как раз была открыта на странице, где стояли фамилии и подписи ребят, заступивших накануне аварии на смену, с которой им не суждено было вернуться. При виде этого холодок пробежал по спине, – вспоминает Олег Осипов. – Подобные ощущения преследовали и при виде людей, работавших непосредственно на «крыше» взорвавшегося реактора. Тогда уже начали строить саркофаг, чтоб схоронить под ним реактор, и работы там было очень много. Так вот, глядя на тех людей, я, во-первых, очень жалел их, а во-вторых, понимал, что мне по сравнению с ними очень повезло…»
Повезло?! В чем-то – да. Но ведь положенную дозу радиации, без которой с АЭС домой не возвращался практически никто, Олег получил. Может быть, не так быстро, как люди, работавшие в эпицентре аварии, но тем не менее.
Вообще же, по словам Олега, максимальная доза облучения, которую людям разрешалось получать, составляла 25 рентген. Выше уже считалось, если не недопустимым, то нежелательным. Увы, не только из-за заботы о людях, но и в целях экономической целесообразности. Сам Олег «заработал» почти 20 рентген.
Кстати, нечасто, но и в Чернобыле бывали случаи (везде ж не без урода, особенно морального), когда некоторые начальственные особи (иначе их не назовешь) ради дальнейшего получения льгот занимались приписками. Имел несчастье служить с таким и даже жить в одном вагончике и Олег. «Был у нас один, даже вспоминать противно, майор, – рассказывает Олег Осипов. – Так вот он из относительно безопасного расположения нашей части практически никуда не выезжал. Занимался тем, что в персональные карточки военнослужащих вносил полученную ими во время выполнения заданий в зоне отчуждения дозу облучения. Так вот себе он написал ее по максимуму, чтоб и льгот потом себе ни за что по максимуму получить. Мы тогда узнали о таком свинстве и морду ему набили, невзирая на его майорские погоны…»
Между тем сам Олег и тысячи других ликвидаторов последствий Чернобыльской катастрофы, работая там, даже не думали ни о каких льготах. И только уже потом, получив их, осознали, в каком страшном месте они побывали и насколько ужасны могут быть последствия этого «пребывания». «Полное осознание того, где был, что делал и как это опасно, ко мне пришло, когда узнавал о болезнях и смертях «чернобыльцев». Особая тоска накатывает, когда из жизни уходят те, кого знал лично, – говорит Олег. – Спасибо местным властям за то, что в нашем городе рядом с Вечным огнем есть стела, на которую в случае смерти дзержинца-«чернобыльца» заносят его фамилию. Потомки должны знать и помнить земляков, отдавших свои жизни, спасая Родину не только в военное, но и в мирное время».
…Что касается себя лично… На свою судьбу Олег не ропщет и Бога не гневит. Да, побывал в Чернобыле, хватил свою дозу радиации. Но ведь жив, вполне здоров. Имеет хорошую работу: он старший охранник ООО ЧОО «Дельта Т-С» компании «Тосол-Синтез». Но главное, после его командировки в Чернобыль у него родились двое сыновей, а сегодня он уже и счастливый дедушка.
Алла ЕГОРОВА.