Валерий Чумазин: «Честь имею!»

Милицейские (полицейские) будни – сегодня одна из излюбленных тем отечественных кинематографистов. Масса соответствующих сериалов, снятых, в принципе, по одному, далеко не всегда объективно отражающему действительность, шаблону, формирует у нас весьма противоречивое мнение о стражах порядка.

А какова все-таки действительность? Об этом лучше всех знают и могут рассказать только люди, вышедшие из «милицейской шинели» и испытавшие на себе милицейские будни. В нашем городе один из таких – полковник милиции в отставке Валерий ЧУМАЗИН. Он более тридцати лет жизни отдал работе в органах внутренних дел и тринадцать из них возглавлял УВД Дзержинска. Именно с ним «за рюмкой чая» мы и поговорили о том, что в разные годы представляла собой оперативная обстановка в Дзержинске и как у нас боролись с преступностью.

– Валерий Анатольевич, то, что вы стали милиционером, случайность или закономерность? Может, пошли по чьим-то стопам, продолжили династию?

– Среди родственников и близких знакомых у меня в милиции никто никогда не служил. Однако, когда учился в старших классах, я уже твердо знал, что пойду работать в органы внутренних дел. После окончания школы дважды делал попытку поступить в МГУ на юридический факультет, но деревенскому мальчишке оказывалось это не под силу: не проходил по конкурсу.

Пришлось идти служить в армию. Попал на Север, в Военно-морской флот. Три года «оттрубил» на дизельной подводной лодке, командир которой, Евгений Петрович Сазанский, и поспособствовал тому, что сразу после демобилизации меня взяли милиционером комендантского отделения УВД Горьковского облисполкома. Это был 1974 год.

– То есть свою милицейскую деятельность вы начинали в Горьком. Так какая же «нелегкая» привела вас в Дзержинск?

– Именно «нелегкая». Я женился на уроженке своего же села, у нас родился первенец, при этом сам работал в Горьком и жил в служебном общежитии, в комнате на трех человек, а жена с сынишкой оставались на малой Родине, в селе Чаадаеве Муромского района. Поэтому, когда на сборах общества «Динамо» (я входил в сборную УВД по самбо) познакомился с ребятами из Дзержинска – Мишей Никольским, Борисом Орловым – и они позвали меня работать в Дзержинск, сказав, что там реально получить жилье, я над этим предложением всерьез задумался. И это несмотря на то, что ребята мне откровенно поведали о том, что в оперативном плане Дзержинск – очень сложный город и сотрудники милиции здесь нередко сами оказываются потерпевшими от рук преступников.

С просьбой о переводе обратился к кадровику, майору Рыжову, который по стечению благоприятных обстоятельств тут же представил меня Прокофию Федоровичу Ульянову, возглавлявшему тогда УВД Дзержинска. Поговорили, и Ульянов мне сказал: «Приезжай. Жилье дадим, садик дадим, офицерское звание дадим (я уже заочно учился в юридическом институте)».

 Вот я и поехал. Это было в феврале 1977 года.

– С чего начиналась здесь ваша карьера?

– Мне предложили должность помощника дежурного приемника-распределителя, который тогда только открыли, а начальником его был Юрий Иванович Архипов – доброй души человек. Он мне «выбил» в двухкомнатной квартире комнату-восьмиметровочку, куда я и перевез жену с сынишкой. Для малыша предоставили место в яслях…

– Семидесятые годы в плане оперативной обстановки, кажется, были достаточно бурными в Дзержинске. Вы прочувствовали это?

– В полной мере. Дело в том, что в приемнике-распределителе я проработал совсем недолго. Оттуда меня забрали на должность инспектора разрешительной системы, а потом ребята из следствия, в том числе Виктор Суздаль (в то время начальник отделения следственного отдела по работе с несовершеннолетними) и Геннадий Федулов (старший следователь), сманили к себе. Они в те годы были уже звездами дзержинского следствия, и работать рядом с такими людьми, набираться у них опыта мне казалось очень заманчивым и престижным. Но сам-то я тогда еще только учился на втором курсе института и опасался, что мне следствие пока не по зубам. «Было бы желание – подскажем, поможем, научим», – сказали мне.

Желание у меня было. В итоге по результатам работы за год из двадцати пяти человек следственного отдела, где я был самым молодым сотрудником, я показал четвертый результат. После этого Виктор Суздаль позвал меня непосредственно в свое отделение расследовать дела, связанные с преступлениями несовершеннолетних. Вот это было что-то!

– Дзержинск тогда на всю страну «славился» подростковой преступностью.

– Семидесятые в нашем городе вообще отличались сложнейшей оперативной обстановкой. В некоторые годы мы регистрировали за год до десяти тысяч (!) преступлений. Что касается подростковой преступности, нам тогда чуть-чуть оставалось до повтора ситуации в Казани, где подростковые группировки выросли в банды и оккупировали и Москву, и Ленинград. Помните, какие потом судилища были?!

А у нас что наблюдалось? Две областные подростковые исправительно-трудовые колонии в Арзамасе и Ардатове были на восемьдесят процентов заполнены дзержинскими парнями. Они же тогда массово калечили друг друга. Лежачих не просто били, а забивали до смерти. И за всем этим стояли уже взрослые судимые люди, нередко рецидивисты. Мы им самим разгуляться не давали, вот, чтобы отвлечь от себя сотрудников милиции, они и «заводили» молодежь, стравливали друг с другом.

Тогда, по большому счету, ситуацию удалось выправить лишь потому, что на борьбу с подростковой преступностью весь город поднялся: все силовики, горком партии, горисполком, предприятия во главе с советом директоров, общественность… Люди понимали, что, если этот процесс не остановить, мы потеряем целое и даже не одно поколение ребятишек и потом себе этого не простим.

 Личный состав всех подразделений милиции работал тогда на износ. И при этом где только нас не склоняли, где только не клеймили! Приезжали комиссии за комиссиями… Между тем если в Москве тогда раскрываемость преступлений была тридцать процентов, то у нас доходила до восьмидесяти. Это были реальные, а не «бумажные» показатели.

– В восьмидесятые годы наступило некоторое затишье?

– Скажем так, стало поспокойнее. К концу восьмидесятых на закат пошла преступность несовершеннолетних, групповые разборки прекратились. Но в целом оперативная обстановка все равно продолжала оставаться напряженной. Контингент-то у нас какой был?! Шесть тысяч алкоголиков, шесть тысяч психических больных, огромное количество судимых, особо опасные рецидивисты. Потом к этому числу стали добавляться наркоманы…

– А вы тогда уже пошли вверх по карьерной лестнице?

– Тогда в органах внутренних дел вообще была сильная ротация кадров, и моя судьба складывалась так, что подолгу я нигде не задерживался. Должность начальника первого отделения милиции была моей первой руководящей должностью в органах внутренних дел. Причем назначение это проходило так: вызвал меня к себе ныне покойный секретарь парткома Николай Иванович Курицин и сказал: «Есть мнение назначить тебя начальником первого отделения милиции». Я вроде бы в отказ, мне и на прежнем месте нравилось, все получалось, но формулировка «есть мнение», по сути, означала, что это – приказ, обсуждению не подлежит.

Кстати, впоследствии мне еще неоднократно приходилось оказываться в подобной ситуации.

– Можно подумать, вы сами в начальники не рвались? Ведь плох же тот солдат, который не мечтает стать генералом…

– Хотите верьте, хотите нет, но никогда, ни на какую должность я не рвался и никого не подсиживал. Даже в мыслях такого не было. Это просто было стечением обстоятельств. В то время руководители УВД всегда очень пристально присматривались к личному составу, прикидывали, кто на что способен, кто где потянет. Видимо, считали, что я тяну…

Прежде чем стать заместителем начальника УВД Дзержинска, а потом и начальником, я был заместителем начальника по оперативной работе Калининского РОВД, начальником отдела уголовного розыска УВД Дзержинска, начальником Свердловского РОВД…

– В лихие девяностые вы вступали в какой должности?

– Как раз в девяностом году начальником УВД Дзержинска стал ныне покойный Валерий Валентинович Синячкин, а его заместителем по оперативной работе – я.

Девяностый год запомнился мне прежде всего голодными бунтами – тогда дело до серьезных массовых беспорядков чуть не дошло, а подогревали всех снова судимые. Когда разразился страшный бунт на Ленина – Гайдара, мы с Синячкиным в самой гуще событий были, в разбушевавшейся толпе. Нам тогда предлагали стянуть туда весь личный состав и силой подавить это безобразие, но ведь в толпе-то в основном женщины и дети были, а «подстрекатели» в кустах отсиживались и скалились оттуда. Силу применять не стали, но вывести из толпы руководителей города Крыжкова и Сопина и потом успокоить толпу удалось не без труда: люди же взбешены были до невозможности, и их можно было понять…

В 1991 году, сами знаете, по всей стране была накаленная политическая обстановка. Как раз в дни путча я исполнял обязанности начальника УВД, так, помню, ко мне в кабинет начали приходить люди с различными сомнительными предложениями и идеями. Но мы выдержали ситуацию. И в 1993 году тоже выдержали…

У нас тогда был очень сплоченный коллектив: почти полторы тысячи человек личного состава. Город помогал УВД серьезно. Руководители города понимали, что без сильной милиции Дзержинску нельзя. Из всего личного состава мы, 624 человека, содержались за счет города, это было что-то типа местной милиции. Зарплата выплачивалась своевременно, кроме того, были доплаты, поощрения, социальные проблемы сотрудников внутренних дел решались…

И государство нам тогда увеличило зарплату. Например, если до этого мы получали по 120 рублей, то вдруг стали – по 450-500. И мы, наивные, думали, что этот рай будет продолжаться всегда, хотя некоторые опытные прозорливые руководители из областного аппарата нас неофициально предупреждали, что манна небесная не вечна и скоро это бумерангом может обернуться. Это и произошло, когда предприятия начали разоряться и разваливаться, денег в городе катастрофически стало не хватать, людям перестали выплачивать зарплаты, пенсии, грянула массовая безработица…

 На фоне всего этого активизировался криминалитет. Непосредственно в рядах УВД тоже обстановка была тревожной: случился ряд суицидов, морально-психологический климат в коллективе оставлял желать лучшего… И вот в это время я встал во главе Управления внутренних дел Дзержинска.

– Вашему назначению предшествовало ведь тоже весьма трагическое событие – самоубийство вашего предшественника?

– Да. Я тогда уже два месяца как работал в Нижнем Новгороде начальником управления уголовного розыска области с перспективой роста. Но когда та трагедия произошла, меня пригласил начальник УВД Виталий Антонович Потапов и сказал, что, по общему мнению руководителей Нижегородского областного УВД, мне в сложившихся обстоятельствах надо возвращаться в Дзержинск и вставать там во главе УВД. При этом Потапов строго- настрого наказал, чтобы ни при каких обстоятельствах я в новой должности ни под кого не прогибался, что у меня только один начальник – он, Виталий Антонович Потапов, и он мне всегда поможет, поддержит и в обиду не даст.

В то время нашим сотрудникам по три месяца не выплачивали заработную плату. Я ходил в общежитие к личному составу и видел, что у некоторых в холодильнике шаром покати, – разве что полбуханки хлеба, изъеденной тараканами. Знаете, каково мне было смотреть в глаза своим сотрудникам, их женам, детям?! А чем я мог помочь? Ничем!

Люди стали из милиции уходить, в том числе и серьезные профессионалы. Некоторых было очень жалко, ведь пуд соли с ними съели. Но людям же надо было на что-то жить, кормить семьи.

И все-таки, несмотря ни на что, основное профессиональное ядро мы сохранили, а иначе в девяностые годы Дзержинск бы совсем задохнулся от преступности.

– Что в девяностые было наиболее характерно для нашего города?

В тот период времени много было убийств и на бытовой почве, и среди криминалитета. На каждое убийство, совершенное в Дзержинске, выезжал заместитель начальника ГУВД, генерал Виталий Иванович Епифанов, который был куратором нашего города. Вообще, половина ветеранов ГУВД Нижегородской области отдали тогда свое здоровье в Дзержинске. Многие из-за Дзержинска лишались должностей, регалий…

 Дзержинск тогда считался своеобразным «штатом Техас», а местных авторитетных людей из криминального мира все называли беспредельщиками, так как они никого в Дзержинск не пускали. Поэтому до конца девяностых у нас в городе не было пришлых воров в законе, которые бы «сели» на Дзержинск и командовали им. У нас в криминальной среде были свои, местные лидеры, и мы их каждого знали. И тех, кто уже по несколько раз был судим, и «новоявленных» лидеров лихолетья. Со всеми у нас разговор был такой: натворил дел – ответишь по полной программе, не натворил – никто на тебя чужого не повесит.

А вообще, мы в те годы просто-напросто задыхались, дневали и ночевали на работе. Забыли, что такое отпуск. Я стал ездить отдыхать только тогда, когда уже в отставку вышел. А пока работал в милиции, не знал, что это такое. Через УВД области ни одной путевки никуда не брал… Даже в «нулевые», когда обстановка более-менее стабилизировалась.

– И тем не менее, прогремевшие на всю страну дела все равно были…

– Куда ж Дзержинску без них? Весьма громким делом, например, в нашем городе ознаменованы выборы президента страны в 2008 году. В принципе, выборы уже состоялись, все пошли праздновать победу, когда мне позвонил дежурный и сказал, что произошло нападение на РКЦ, где преступники «двинули» семнадцать миллионов рублей. Откуда только к нам тогда начальство не понаехало! Четыре дня руководство УВД области не вылезало из УВД Дзержинска. Но мне мои подчиненные сразу сказали: «Не волнуйтесь, Валерий Анатольевич, дело это мы раскроем». И раскрыли, причем оперативно.

Тем не менее мне и трем моим заместителям в скором времени письмецо пришло, что по состоянию здоровья мы подлежим увольнению. Произошло это как раз тогда, когда к нам очередная комплексная проверка должна была нагрянуть. А это, знаете, какая нервотрепка? Я их пять прошел. Ну вот я и сказал начальнику УВД области: «Уйду, но только после комплексной проверки, потому что не хочу отдавать личный состав никому на растерзание. Пусть уж если терзают – то меня».

По итогам этой комплексной проверки половина отделов милиции Нижегородской области двойки получили, а Дзержинску поставили за работу удовлетворительную оценку и сказали, что мне и моим заместителям продлен срок службы.

– Но вы этим, кажется, не воспользовались?

– Нет, я для себя окончательно и бесповоротно решил, что уйду, как только проверка закончится. Поэтому сразу приехал к начальнику УВД области и сказал: «Все! Честь имею!» Для меня это не громкие слова, а принцип, которым руководствовался и руководствуюсь, какие бы должности ни занимал, с кем бы ни общался.

А вообще, я ведь еще за пять лет до отставки начал готовить себе замену. В должности начальника УВД Дзержинска я видел своего первого заместителя, начальника криминальной полиции Андрея Геннадьевича Коновалова. И когда вышел за штат, именно он стал исполнять соответствующие обязанности.

– Однако в скором будущем эту должность занял… Владимир Валерьевич Чумазин. Помнится, тогда некоторые деятели склоняли ваше имя, говорили, что вы по блату назначили сыночка на теплое место.

– Пусть это остается на их совести, мне оправдываться не перед кем и незачем. Я сыну никогда ни в чем не протежировал. Решение о назначении его руководителем УВД Дзержинска принимал начальник ГУВД Нижегородской области генерал-лейтенант Иван Михайлович Шаев, и ни я, ни руководство города к этому никакого отношения не имели.

К тому же Володю далеко не сразу назначили начальником УВД. Он несколько месяцев был исполняющим обязанности, к нему присматривались со всех сторон. Что же касается «теплого местечка»… Вы думаете, такое уж оно теплое? Володя уже несколько лет в отпуске не был…

– Но ведь вы ушли с должности начальника УВД, когда в Дзержинске была уже спокойная оперативная обстановка.

– А у каждого времени свои проблемы. Мы работали в системе и при структуре, придуманной и апробированной еще нашими дедами и отцами. Это дало положительные результаты: преступность стала контролируема. Ее не побороли, конечно, на сто процентов, но сегодня Дзержинск уже не «штат Техас», а цивильный город. Раньше здесь за год регистрировали десять тысяч преступлений, а сегодня – три тысячи. Но раньше в милиции было до полутора тысяч человек личного состава, а сейчас личный состав сокращен вдвое, а ведь с преступностью-то как: волна то падает, то нарастает.

Кадровый голод в органах внутренних дел сегодня силен как никогда.

– Но ведь Медведев, переименовывая милицию в полицию, кажется, говорил, что теперь-то в органах внутренних дел будет не протолкнуться от профессионалов?

– А откуда им взяться, профессионалом-то? Те, которые были, по возрасту уже уходят, а молодежь сюда не рвется. Сложно поверить, но сейчас даже желающих работать в ГИБДД нет. Следователей не хватает, в уголовный розыск никто не идет. Участковыми уполномоченными работают женщины – это в центре-то профилактики, где по первому зову надо бежать и в пьяную семью, и к наркоманам, и подозреваемого преступника задерживать… Как вам это?!

 В уголовном розыске тоже все больше женщин стало работать. Это что от хорошей жизни?

Кроме того, мы-то всегда опирались в работе на общественность. Много пользы приносили и дружинники, и оперативные комсомольские отряды, и просто неравнодушные жители. Сейчас есть люди, которые помогают, но их становится все меньше и меньше.

– Выйдя в отставку, вы уже успели поработать на другом не менее интересном поприще – были главой города. Интересно, вспоминаете ли милицейские будни, и часто ли?

– Очень часто. И пока жив, постоянно буду вспоминать. Именно в милиции я прошел настоящую школу жизни, встретил много настоящих друзей. Дружить так, как в милиции, больше нигде не могут.

К тому же у меня и жена, Татьяна Викторовна, двадцать пять лет в этой системе проработала: и в медицинском вытрезвителе, и в батальоне патрульно-постовой службы… Сейчас вот два сына там. Старший, Володя, прежде чем возглавить УВД, служил в ОБХСС, в криминальной милиции… А младший, Дмитрий, начинал в Дзержинском уголовном розыске, потом перешел в охрану общественного порядка. Правда, сейчас он работает в Нижнем Новгороде, потому что нынешнее время характерно еще тем, что династии в органах внутренних дел не приветствуются. Это раньше гордились, когда представители одной семьи работали в отделениях милиции одного города. Сегодня же это под коррупцию подводят – вот до какой дурости дошли.

…Знаете, мне не стыдно ни за один день работы в органах внутренних дел. Не стыдно смотреть в глаза людям, потому что по отношению к ним я не поступал несправедливо. Да, задерживал, сажал, но по закону, и люди это знали и знают, поэтому я никогда не боялся ни входить в самую разъяренную толпу, ни ходить ночью по улицам нашего неспокойного города.

– Валерий Анатольевич, что можете пожелать нынешним сотрудникам полиции в их профессиональный праздник?

– Быть честными, порядочными, уважать людей и всегда откликаться на их боль, спешить прийти им на помощь. А еще: поддерживать традиции наших дедов и прадедов – именно они заложили то, что еще не одному поколению работников внутренних дел будет помогать успешно бороться с преступностью.

Алла ЕГОРОВА.