Он ставил компанию на крыло
Пять лет назад, 24 марта, ушел из жизни Михаил Иосифович Рабинович. В том, чего достиг «Тосол-Синтез» по своему научному потенциалу, по внедрению новой продукции, по завоеванию рынков сбыта и приобретению достойного имиджа, немалая заслуга его...
Пять лет назад, 24 марта, ушел из жизни Михаил Иосифович Рабинович. Урожденный ленинградец (питерец по-нынешнему), он был похоронен на своей малой Родине, хотя проработал всю жизнь в Дзержинске. Последним местом его работы стала компания «Тосол-Синтез», куда Рабинович пришел в 1998 году с разваливающегося «Капролактама».
Видеть развал предприятия, в развитие которого вложил немало физических и моральных сил, энергии, и не иметь уже возможности помочь ему Михаил Иосифович не мог. Не мог он и ужиться с мыслью и данностью, что его знания, опыт, желание творить там уже в принципе востребованы далеко не так, как ему хотелось бы. То есть генерировать идеи, дерзать, «гореть» – без чего Михаил Иосифович себя не мыслил – на «Капролактаме» больше не представлялось возможным. А в мало кому известной тогда еще компании «Тосол-Синтез» ему пообещали всего этого столько, сколько сам вытянет. В итоге он стал там директором по развитию, обладателем «Золотого знака» компании. И в том, чего достиг «Тосол-Синтез» по своему научному потенциалу, по внедрению новой продукции, по завоеванию рынков сбыта и приобретению достойного имиджа, немалая заслуга его – Михаила Иосифовича Рабиновича.
Служили два товарища…
Больше всех о Рабиновиче мог бы рассказать бывший главный технолог «Тосол-Синтеза», а ныне пенсионер Владислав Васильевич Кузнецов, но слишком уж тяжелы для него эти воспоминания: с уходом из жизни Рабиновича Кузнецов потерял лучшего друга, с которым шел рука об руку и нога в ногу еще со студенческих лет. Они оба учились в Ленинградском технологическом институте (в знаменитой «техноложке»), вместе ходили в походы, увлекались бардовской песней… В общем, ДРУЖИЛИ – со всеми сопутствующими этому нюансами.
«Миша учился в институте отлично, подавал большие надежды, и самое место ему было бы в аспирантуре, но подвела национальность: в то время евреев в аспирантуру принимали неохотно, – рассказывает Владислав Васильевич Кузнецов. – Поэтому ему надо было определяться с распределением. Я институт окончил на два года раньше его и к тому времени уже работал в Дзержинске, на «Капролактаме». Вот он и решил «ехать к Славке», то есть ко мне. Так мы с ним здесь и закрепились, друг без друга себя не мыслили…»
А потому случилось так, что друг без друга эти два уже убеленных сединами человека не мыслили себя в компании «Тосол-Синтез», куда Рабинович в смутные для «Капролактама» годы перетянул Кузнецова. Самое интересное, что Владислав Васильевич, уходя на «Тосол-Синтез», не имел практически никакого представления об этом предприятии, но уже одно то, что его зовет туда «друг Мишка», было для Кузнецова твердой гарантией того, что там работать будет и надежно, и комфортно, и интересно.
Так и было. При этом между собой Рабинович и Кузнецов нередко спорили до хрипоты, тем самым держа друг друга в научно-творческом тонусе. Кузнецов, например, как главный технолог, то есть человек, отвечающий за надежность и качество выпускаемой предприятием продукции, считал, что хорошее дешевым быть не может. Рабинович же, как директор по развитию и человек, умеющий считать и экономить заводские деньги, обвинял друга чуть ли не в расточительстве и настаивал на том, чтобы технологи изыскивали возможности создавать качественную продукцию, затрачивая на это как можно меньше денег. «Мы с Мишкой и спорили, и ругались, и мирились, – вспоминает Владислав Васильевич, – но как люди, действительно, близкие и душой болеющие за одно общее дело, могли себе это позволить. В наших спорах, хоть они и кипели, истина не испарялась, а, напротив, рождалась…»
Когда В.В. Кузнецов из-за неладов со здоровьем вышел на пенсию, М.И. Рабинович еще продолжал работать в компании «Тосол-Синтез», но весной 2013 года его не стало. И с тех пор своеобразным фоном жизни для Владислава Васильевича являются слова из песни Высоцкого: «Все теперь одному, только кажется мне – это я не вернулся из боя!»
Ко всем относился уважительно
…На «Тосол-Синтезе» немало людей, для которых именно Михаил Иосифович Рабинович стал тем ориентиром, который показал, как надо относиться к работе в целом, к порученному делу, к окружающим… Некоторые из этих людей сделали хорошую карьеру и занимают сегодня в компании высокие, значимые должности. Например, руководитель финансовой службы Михаил Александрович Чамкин. Его жизнь вообще с самого детства так или иначе была связана с Рабиновичем…
«Меня даже назвали в честь Михаила Иосифовича, – говорит Михаил Александрович. – Дело в том, что мой отец и Рабинович с молодых лет были друзьями. И, как рассказывал мне отец, когда я родился и встал вопрос о выборе мне имени, Михаил Иосифович сказал: «А чем мое имя не нравится?!» Вот я и стал Михаилом.
Очень многое дал мне Михаил Иосифович в профессиональном плане. Он же был всеобъемлющ: обладал хорошими знаниями в области технологий, планирования, экономики – их можно было черпать от него бесконечно, тем более что он щедро делился этими знаниями со своими учениками. А я, можно сказать, был его учеником, ведь сначала на «Капролактаме» работал под его началом, потом здесь, на «Тосол-Синтезе», был в его команде, работая в планово-экономической службе.
По характеру Михаил Иосифович был очень целеустремленным человеком и если уж ставил перед собой цель, то добивался ее, несмотря ни на какие трудности. К работе он подходил творчески, ему было интересно постоянно что-то придумывать, реализовывать, видеть результат. Именно Михаил Иосифович, на мой взгляд, в период становления компании стал одним из основных локомотивов ее развития, «родителем» многих воплощенных идей, которые до сих пор верой и правдой служат «Тосол-Синтезу».
В подчинении у Михаила Иосифовича было очень интересно и комфортно работать. Он умел четко и грамотно формулировать задачи перед подчиненными, давать задания. Умел направить в нужное русло. И мы старались его не подводить.
Лично у нас с ним на работе отношения были исключительно рабочими, что подразумевало с его стороны требовательность и доброжелательность одновременно. Он вообще очень тепло и доброжелательно относился ко всем людям, мог найти подход к каждому, расположить к себе, вызвать на доверительную беседу. Он не делил людей по статусу, должности и одинаково уважительно вел себя как по отношению к высшему руководству компании, так и по отношению к рядовым сотрудникам. И те, и другие отвечали ему тем же».
Угнаться за потоком его мыслей и идей было очень трудно
Учеником М.И. Рабиновича был нынешний руководитель технической службы компании «Тосол-Синтез» Игорь Витальевич Капитов. Ему посчастливилось быть и свидетелем упоминаемых выше «ожесточенных» споров двух друзей – Рабиновича и Кузнецова, которые велись исключительно для пользы дела и в них отбрасывались плевелы и оставались зерна.
«Выдающихся людей в мире вообще немного, – рассказывает Игорь Витальевич Капитов. – Далеко не каждому человеку в жизни выпадает счастье быть знакомым и общаться с выдающимися людьми. Мне повезло: на «Тосол-Синтезе» я с таким человеком познакомился. Для меня им стал Михаил Иосифович Рабинович. Каждый день общения с ним приумножал мои знания как в профессиональном смысле, так и просто в житейском.
Когда я пришел на «Тосол-Синтез» с завода «Корунд», с должности заместителя начальника производства, Рабинович был здесь директором по развитию. Он курировал и технологию производства продукции, и экономику. Ведь мало выработать продукт: изобрести, испытать, запустить в производство, его еще надо раскрутить и продать. Огромное значение имели и взаимоотношения с поставщиками сырья, в частности, с «Сибур-Нефтехимом», «Нижнекамск-Нефтехимом»… Так вот, всевозможные переговоры, урегулирование цен на сырье тогда тоже лежали в основном на плечах Михаила Иосифовича Рабиновича. И он с этими задачами справлялся, на мой взгляд, виртуозно. Он изначально выстраивал систему взаимоотношений «Тосол-Синтеза» с поставщиками сырья так, что они воспринимали нас не как потребителей их сырья, а как ключевого партнера. Тогда это было очень важно, ведь «Тосол-Синтез» только еще заявлял о себе, вставал на крыло. Рабинович был одним из тех, кто его на это крыло поставил. И сделал он это так, что на протяжении вот уже многих лет полет идет только с набором высоты.
Что касается технологий продукции, то в этом Михаил Иосифович практически полностью доверял нашему отделу, которым руководил Владислав Васильевич Кузнецов. Но при всем этом доверии и технологические процессы он не оставлял без своего пристального внимания. Нередко результатом этого внимания становились споры между Михаилом Иосифовичем и Владиславом Васильевичем.
Помню, когда я первый раз стал свидетелем их спора, то был не просто растерян, а даже напуган. Это была настоящая словесная битва двух интеллектов, и громкость этих «баталий» тогда – и даже некоторое время спустя – для меня затмевала всю их суть. Когда же я привык к такому эксцентричному отстаиванию своей точки зрения этих двух интеллигентнейших людей и стал вслушиваться не в громкость, а в содержание их дискуссий, то понял: именно они и являются источником либо новой идеи, либо путем к разрешению, казалось бы, неразрешимой задачи. Так постепенно-постепенно я и сам стал принимать участие в их спорах, и меня, как более молодого и неопытного, не пресекали, а выслушивали, давали свою оценку моим суждениям, тем самым поощряя стремление быть не просто примерным исполнителем чьей-то идеи, а активным участником ее рождения.
В подчинении Михаила Иосифовича была и аналитическая лаборатория. Как раз его большая заслуга в том, что она появилась на «Тосол-Синтезе» и оснащалась современным оборудованием. Примечательно, что до последнего Рабинович не ограничивался тем, что «спускал» в лабораторию какие-либо задания, а сам нередко туда ездил и на месте участвовал в проведении опытов, экспериментов.
А вообще, угнаться за потоком идей, рождающихся у него в голове, было очень трудно, и это на себе в полную меру как никто другой ощущали именно работники лаборатории, которую тогда возглавляла Татьяна Алексеевна Топкова, ныне, к сожалению, тоже уже покойная. Бывало, Михаил Иосифович позвонит ей утром и скажет: «Танюша (он по имени ко всем нам обращался), я тут прикинул и понял, что рецептуру, которую мы апробировали, надо усовершенствовать. Попробуйте, пожалуйста». Не успеют девочки попробовать, как Михаил Иосифович звонит снова: «Танюша, извини, но мне тут еще одна мысль в голову пришла: давай попробуем вот так…». И таких звонков он мог сделать за день не один и не два. И люди на него не роптали, потому что понимали: человек так поступает не по злому умыслу, не для того, чтобы потешить свои начальственные амбиции, – просто так устроен его ум. Ученые – они же все такие: масса идей, и одна сменяет другую.
В целом Михаила Иосифовича всегда и во всем отличала какая-то врожденная интеллигентность, воспитанность. Он априори уважал человека независимо от его возраста, занимаемой должности. Такое, к сожалению, очень нечасто встречается у руководителей его уровня. Каждый человек был для него интересен, он готов был его выслушать… Другой вопрос – принять или не принять его точку зрения, но, если даже не принимал, то делал это очень тактично, корректно, чтобы ни в коем случае не обидеть человека, не ударить по самолюбию. Ему, по-моему, вообще было очень трудно делать людям разнос, даже когда для этого были все основания. Он старался все решить дипломатичным путем. Однако при всей своей интеллигентности, мягкости «мягкотелым» Михаил Иосифович не был, вить из себя веревки никому не позволял. Да этого никто и не пытался делать, потому что его не просто уважали, ценили, но и любили.
Он без всякого лукавства считал работу вторым домом и нам всегда говорил, что мы не только команда в профессиональном плане, но и семья, поэтому должны взаимодействовать, относиться друг к другу так, как это принято в хорошей, дружной семье. Сам Михаил Иосифович был своеобразным главой нашей большой семьи: одновременно строгим, требовательным и заботливым, внимательным. Как я уже упоминал, он называл нас всех по именам. Меня, например, – Гоша. И в его «исполнении» это было настолько естественным и действительно отеческим, что в голову не приходило обижаться.
Михаил Иосифович, как действительно интеллигентный человек и настоящий руководитель, понимал, что по-настоящему сплоченный трудовой коллектив, команду единомышленников не создашь, если все общение с людьми ограничивать сугубо рабочими отношениями и требовать от них только выполнения трудовых обязанностей. Он понимал, что отношение людей к работе, к коллективу во многом зависит от отношения к ним руководителя, – не как к рабочей силе, а как к людям с их проблемами, сомнениями, интересами, с горестями и радостями. Он, например, знал даты рождения своих непосредственных подчиненных и обязательно поздравлял их. Причем подходил к этому не формально, а вкладывал душу. Он же писал очень неплохие стихи, эпиграммы и нередко поздравлял нас стихотворными строчками, умея отразить в словах то, что отвечало характеру виновника торжества, его мечтам и надеждам.
Нередко Михаил Иосифович выступал у нас инициатором проведения тех или иных праздников. Например, бывало, перед 8 Марта меня подзовет: «Гоша, мы должны девчонок поздравить! Ты уже подумал, как это сделаем?! Надо, чтоб было неординарно!» Он вообще во всем и во всех любил неординарность – таким был и сам. И наши совместные праздники всегда проходили очень интересно, ведь Михаил Иосифович был замечательным рассказчиком, обладал блестящим чувством юмора, хорошо знал поэзию, с удовольствием пел, и мы, естественно, тянулись за ним, хотели соответствовать. Традиции, родоначальником которых стал Михаил Иосифович, мы – технический отдел и лаборатория – чтим и сейчас, и нам всем очень не хватает его любви к людям и к жизни».
…Когда М.И. Рабинович умер, к нему на похороны в Санкт-Петербург ездили многие тосоловцы. На глазах практически у всех из них, независимо от должности, возраста, пола, были слезы, а в голове звучали строки из бардовской песни: «Друзья уходят как-то невзначай, друзья уходят в прошлое, как в память… Друзья уходят. Кто же остается? Друзья уходят. Кем их заменить?..».
Алла Егорова.