С 15 октября по 14 ноября в России идет перепись населения

С 15 октября по городам и весям нашей страны – от улицы к улице, от дома к дому – шествует перепись населения в лице специально обученных и экипированных людей. Путь ее нельзя назвать гладким. Шествует, спотыкаясь, нередко проваливаясь в ямы или натыкаясь на ухабы.

Это вовсе не неожиданно, ибо население современной России склонно с недоверием, а то даже и неприязнью относиться ко всему, что инициировано и спущено властью. Даже верховной. Или… особенно верховной! Будь то перепись, вакцинация или что-либо другое – без разницы. Таковы субъективно-объективные реалии нашего времени и нашей страны.

Тем не менее перепись шествует. Но даст ли она объективный результат того, сколько нас и какие мы?

В нашем случае этот вопрос, скорее, риторический, но кое-какие выводы и умозаключения можно сделать из нашего разговора с переписчицей Татьяной (полностью она попросила себя не называть).

– Татьяна, как вы вообще стали переписчицей: по собственной инициативе или чьей-либо убедительной просьбе?

– Баш на баш. Да, мне поступило такое предложение от моего непосредственного руководителя, но это для меня было ожидаемо. Ну, человек я такой…

– Безотказный? И на вас, извините, можно сесть и поехать?

– Нет, не безотказный. Я бы сказала – общественный. Я по жизни в чем-то принимаю участие, и меня это не тяготит. Быть членом участковой избирательной комиссии – пожалуйста. Попробовать себя в качестве наблюдателя – ради Бога. Стать переписчицей?.. Почему нет? Возраст и здоровье пока позволяют. И, чего греха таить, это какой-никакой приработок: основная моя работа далеко не высокооплачиваемая.

– То есть вам предложили, и вы сразу согласились?

– Не сразу. Но только потому, что у меня вызывала опасение ситуация с коронавирусом. Нам же по квартирам ходить – запросто заразу подцепить можно. Тем более что сейчас многие этот вирус бессимптомно переносят, сами о своей болезни не знают, а переносчиками инфекции являются.

Изначально, если вы помните, перепись собирались год назад проводить, но тогда из-за распространения ковида перенесли на апрель этого года. Однако по той же причине и в апреле проводить не стали… Если честно, лично я думала, что и в этот раз перенесут, потому что и заболеваемость и смертность куда выше, чем во все предыдущие волны. Но не перенесли.

– В итоге ни заболеваемость, ни смертность вас не напугали?

– Стараюсь об этом не думать, раз уж назвалась груздем. Успокаиваю себя тем, что сама я уже и переболевшая, и вакцинированная…

Конечно, можно было отказаться, никто меня под дулом пистолета в переписчики не тянул. Но если уж мероприятие, то есть перепись, объявлено, не срывать же его.

– Татьяна, а насколько сознательно наше население относится к переписи, с распростертыми ли объятиями вас встречают или, извините, гонят в шею?

– Преобладает золотая середина. Но вообще встречают по-разному. Некоторые просто не открывают, хотя, по словам тех же соседей, находятся дома. Некоторые открывают, но увидев перед собой переписчика, отказываются общаться, даже без каких-либо объяснений.

Ну а среди объяснений, конечно же, превалирует то, что боятся подхватить от нас заразу. Говорят: «Вы же по всем подряд ходите, мало ли где что подцепить могли». В принципе логика в этих словах есть, и я на таких людей не в обиде.

Некоторые соглашаются дать информацию через закрытую дверь. Некоторые не идут даже на это. Знаете под каким предлогом? Они заявляют: «Вдруг вы там, за закрытой дверью, пометите не то, что я вам говорю!» И тут какие-либо вразумления бесполезны…

Знаете, иногда даже те, кто без проблем идут на контакт, вдруг начинают предъявлять претензии по поводу времени, выбранного для переписи…

– Раннего утра или позднего вечера?

– Я не про это. Хотя, конечно, не всем нравится, что их после работы тревожат, но в другое-то время – многих не застать. А вообще я о том, чего мы с вами уже касались: люди возмущены, что перепись проходит во время, когда ситуация с ковидом настолько опасна, что объявлены нерабочие дни, пенсионеров убедительно просят не показывать носа из дома и ни с кем не общаться. А тут на пороге перепись: «Здрасьте, мы ваши тети!»

Люди искренне недоумевают по поводу того, что перепись не отменили. Говорят, что она не будет отражать истинного положения дел, потому что один только ковид в день уносит огромное количество человек. Некоторые даже подозревают власть в том, что она специально в такой тяжелый период объявила перепись, чтобы мы – переписчики – еще больше перезаражали людей и смертность еще бы выросла. Ну, не маразм ли? Между тем, я такое слышала уже не единожды. Причем иногда в очень агрессивной и грубой форме.

– Отвечаете взаимностью?

– Отвечать грубостью на грубость мы не имеем права. Даже если очень хочется. Мы должны быть выдержаны и вежливы при любых обстоятельствах.

– Наверное, это непросто?

– Понимаете, моя основная работа тоже связана с постоянным общением с людьми, и я нагляделась на всяких, бывала в разных ситуациях и давно уже научилась держать себя в руках при встрече с неадекватными экземплярами.

А вот моя знакомая – простая служащая, работающая с документацией – уже после первого своего дня работы в качестве переписчицы на валерьянку подсела и ночами спать перестала. «Я после этой переписи возненавижу наш народ», – говорит она.

Я думаю, она через месяц-два успокоится, и уже со смехом будет вспоминать то, от чего сегодня плачет. Но вообще не каждый выдержит, когда тебя посылают, матерят, а такое ведь тоже случается. Народ наш, прямо скажем, воспитанностью не отличается. Хамством – да!

– И таких большинство?

– К счастью, таких меньшинство. Значительное меньшинство. Но ведь для того, чтобы испортить бочку меда, и ложки дегтя достаточно. Но лично я стараюсь на этом не зацикливаться. Тем более что на нашем пути действительно порой попадаются люди, которые встречают нас чуть ли не с распростертыми объятиями.

Давайте, чтобы несколько сгладить нарисованную мной картинку, расскажу вам один случай.

Пришла я на днях к бабушке, ей 89 лет, но крепенькая и проживает одна. Открыла она мне сразу, даже не поинтересовавшись, кто к ней пожаловал. На мою претензию по этому поводу кротко сказала: «Дочка, так у меня ж брать-то нечего, кому я такая нужна?!» И потом добавила: «А тебя я с первого дня переписи жду, чаю хорошего купила, конфеточек. Проходи. Почаевничаем и поговорим…» Я ей: «Бабушка, спасибо, но не могу». Объясняю причины своего отказа, а она в слезы. «Я ж, говорит, живых людей почти не вижу. И как же переписчика чаем не напоить: раньше всегда поили…».

И какие-то старенькие картиночки мне принесла, где действительно перепись, проходившая еще в Советском Союзе, и переписчик сидит в квартире за столом, пьет чай в окружении всей семьи, в которую пришел…

Видимо, когда-то действительно было так, но сейчас другие времена. Сейчас мы ходим по людям не с бумажными анкетами, для аккуратного заполнения которых требуется по крайней мере стол. Сейчас у нас планшеты, и мы, делая опрос, даже в квартиры-то не заходим, уж не говоря о том, чтобы чаи распивать.

– Значит, не уважили вы бабушку?

– Уважила. Хотя и не должна была. Но… из всех правил должны быть исключения. Я для себя приняла решение, что это как раз тот случай, который таковым исключением и является. И чай я у нее попила, и подробный рассказ о жизни выслушала. Около часа я у нее просидела, хотя при обходе на один опрос нам отводится не более десяти минут.

Знаете, думаю, что после переписи я к этой бабушке и впредь захаживать буду: одиноко ей, тоскливо. Жалко человека.

– Вот вы сказали, что не заходите даже в квартиры… А если человек не хочет, чтобы соседи ненароком или «нароком» услышали его разговор с вами?

– Но мы ведь спрашиваем то, что соседи, наверное, и так друг о друге знают. Но если человек не хочет общаться на лестничной площадке, приглашает нас в квартиру, лично я захожу. Знаете, есть люди – в основном старшего поколения, для которых просто-напросто неприемлемо разговаривать с человеком, держа его за порогом квартиры. Раньше ведь такое было не принято и считалось неприличным.

– Татьяна, я понимаю: вы задаете опрашиваемым самые общие, безобидные вопросы, но нет ли и среди них таких вопросов, на которые люди отвечают не особо охотно? Или даже говорят неправду?

– Правду люди говорят или неправду, мы проверить не можем, и с нас это не требуют. Что говорят, то мы и вносим в анкету.

По моим личным наблюдениям, вопрос об образовании вызывает у некоторых искушение… слукавить: приписать себе «высшее», хотя его не имеют. Не исключаю, что кое-кто и приписывает.

Одиноким и бездетным женщинам несколько неприятен вопрос о семейном положении. Кстати, у меня тут случился казус. Разговаривала я на лестничной площадке с женщиной – она мне сказала, что разведена, имеет взрослого сына, который проживает в Петрозаводске. В общем, поговорили мы, она закрыла дверь, и тут выходит на площадку ее сосед, которого я опрашивала до этого, тихонько тащит меня на этаж ниже и там заговорщицким тоном сообщает, что соседка мне наврала: никогда она не была замужем и детей у нее никогда не было.

Знаете, вот тут мне стоило больших усилий сдержаться. Единственно, что я позволила сказать этому доброхоту: «Вы же мне тоже сказали, что вы мужчина, но мужчины так себя не ведут». По-моему, он даже не понял, о чем это я.

– То есть вы встали на сторону совравшей вам женщины?

– Ну, это еще не факт, что она соврала. Но даже если и так, я однозначно на ее стороне. Ее «проступку» я могу найти объяснение и оправдание…

– А вообще с какой категорией граждан общаться приятнее, легче?

– Мне – с людьми за сорок. Более молодые уже какие-то другие. Не плохие – просто другие. В них скепсиса, что ли, больше по отношению ко всему и всем. А когда к тому, что ты делаешь, люди относятся скептически – как-то неприятно, даже если они во многом и правы.

Алла ЕГОРОВА.