Поэт с душой ребенка

«Я не умею петь, я напеваю. Я не умею играть на пианино, я наигрываю», – скромничала гостья перед детьми. Точно так же в раннем детстве она постеснялась назвать стихотворением свой первый стишок про слоненка, который помнит до сих пор.

Прошли годы, но и сейчас Анна считает себя в душе ребенком. Поэтому и пишет в основном для детей и про детей. Анна Бочковская – А.Б., как Агния Барто! И темы в стихах – те же. Потому что вечные! Чем опасны ссоры, почему «двойка» тяжелая, почему верблюда называют «жвачным», кто такой переводчик и даже откуда берутся дети? Ответы на эти вопросы – в стихах Анны Бочковской.

А «Репортер» задал поэтессе свои вопросы.

– Анна, поэтами рождаются или становятся?

– Рождаются! Я поступила в литературный институт, но учиться не стала. Решила: либо мне это дано, либо нет, а если нет – незачем вытягивать из себя. И поступила на факультет журналистики.

– Где вы черпаете вдохновение?

– В детях! У меня есть сын Алексей, ему 9 лет. Когда он был у меня в животе, я сочинила для него «Колыбельную Алешки» и до сих пор пою ее ему. Композитор Александр Ермолов написал музыку, и теперь Алешкину колыбельную поют по радио, только имя Алешка заменили на «крошку», чтобы относилось ко всем мальчикам и девочкам.

Каждый год мы арендуем дачу и устраиваем грандиозные праздники для детей. День индейца, день Нептуна… Я это делаю для своего сына, для его друзей, для ребят из детского дома. И для себя. Я в душе – ребенок! И встречи с детьми подсказывают мне новые и новые сюжеты для стихов и песен.

– О чем вы мечтали в детстве?

– В детстве я хотела стать певицей и выступать на сцене. Нас учили хотеть стать космонавтами и именно так отвечать на этот вопрос, но это была неправда.

Я смотрела передачу «Утренняя звезда» по телевизору и плакала, потому что мечтала петь так, как поют эти дети на сцене, а я так не могла, не умела.

Я училась в музыкальной школе и уже писала песенки, и мне хотелось их исполнять, но для этого нужны были хорошие вокальные данные. Поэтому я решила в музыкалке пойти на хор. У нас было два хора – академический и народный. Меня сначала отправили к академикам. Через полгода хормейстер мне сказала, что в академический хор я больше не хожу, а хожу теперь в народный. Пришла я с нового полугодия туда, запела так, как полгода училась у академиков, меня переучили и поставили запевалой. Исполнять народным голосом свои песенки про зайчиков я не могла. А когда я

приносила свои детские песенки учительнице по музыке, она меня хвалила: молодец, хорошо, только надо отдать кому-то, чтобы кто-то пел. А я ведь хотела сама!

Когда я оканчивала музыкальную школу, учитель меня спросила: «Анечка, ты дальше пойдешь музыкой заниматься?». И я сказала: «Да, пойду петь!» А она сказала: «Вот не надо бы петь...» Это была волшебная фраза! Я твердо поняла, что буду петь.

После 9 класса я пошла поступать в студию эстрадно-джазового училища. В день, когда я к ним приехала на Ордынку в Москве просто узнать, когда у них вступительные экзамены, там был последний день прослушивания. Я сказала: «Я так хочу поступить и петь!» Мне говорят: «Вы опоздали, вы и документы не подавали». Я говорю: «Я привезу сегодня!» И меня допустили. Я пришла в зал прослушивания, там все показывали готовые номера с фонограммами. А у меня этого не было. Я смотрела на сцену и понимала, что попала... Но я все-таки вышла на сцену. Меня спросили, какую фонограмму включить. Я сказала, что буду петь акапельно. Меня спросили: «Что будете исполнять?» А что я могла исполнить? Отвечаю: «Дуня-Дуняша». Они переглянулись, и дальше я грянула!

Я допела до конца. В зале была тишина. У меня тряслись не только коленки и поджилки – у меня тряслось все. Профессор в возрасте, который возглавлял комиссию, сказал одному члену жюри: «Ты помнишь, Сашенька, у тебя ведь тоже, как у нее, много металла в голосе. Возьми ее». И меня взяли!

Но петь так и не умею. Умею напевать и исполнять. А ведь автор-исполнитель! И мне простительно где-то сфальшивить.

– Аня, на «Детском радио» каждый день звучат ваши песни. Вы сочиняете отдельно стихи, а отдельно песни? Или композитор берет ваше стихотворение и пишет под него музыку?

– Песни я обычно пишу отдельно. Если я пишу песню без музыки, то сама придумываю «рыбу» или ритмический рисунок. Композитору показываю текст без своей рыбы. Он делает, конечно, иначе, по-своему. Но мы с Александром Ермоловым – это молодой композитор – очень хорошо друг друга понимаем, чувствуем, поэтому мне нравится то, что у него получается. Иногда я говорю ему, что хочу, – джаз, например.

Но бывает иначе: композитор дает мне мелодию, и я сочиняю текст. Из многих стихов можно сделать песню. А вот текст песни, как стихотворение, читать иногда невозможно, другой ритмический рисунок, не читается гладко.

– Ваш сын знает все ваши стихи? А сам он сочиняет?

– Часть стихотворений он не знает. Они войдут в следующую мою книгу. Она будет называться «Мурашки». Алеша выступает на конкурсах с моими стихами. Сам он не сочиняет. Пока.

– Когда вы не пишете, вы читаете?

 – Я читаю классику. Современную прозу не читаю. Читаю стихи. Но много читать нет времени.

– Аня, а для взрослых вы пишете?

– Для взрослых пишу, но мало. Потому что я в душе – ребенок!

– А проза у вас есть? Сказки?

– Сказка есть, одна. Тоже в стихах. Про случай в музее. И есть несколько рассказов.

– Анна, в чем ваше счастье?

– Счастье – в том, что я есть на этом свете. А вообще, счастья у меня очень много!

Анна ДМИТРИЕВА.