Молодежь не хочет оставаться в Дзержинске

– Олег Анатольевич, вопрос к вам, как к руководителю подготовки химиков в ДПИ. Дзержинску, как бывшей столице химии, по-прежнему нужны химики?

– Запрос на химиков в Дзержинске сегодня очень большой. В городе действует около 30 крупных и средних химических предприятий, многие из которых можно назвать успешными (например, НИИ полимеров, НИИК, «Сибур-Нефтехим», завод синтанолов и другие). Есть еще несколько десятков небольших производств. Ежегодно ДПИ получает от этих предприятий 35–60 заявок на выпускников-химиков. Но взять их нам неоткуда: работать на дзержинские химпредприятия приходят 10–15 выпускников.

Сейчас кафедра «Химические и пищевые технологии» выпускает 15–20 химиков, с 2022 года их будет около 30. Но, говоря начистоту, молодежь не хочет оставаться в Дзержинске. Спешит уехать сразу после школы – в Москву, Санкт-Петербург, Нижний Новгород…

Доля дзержинских абитуриентов, поступивших на направление «Химические технологии», в нашем вузе падает – в 2017 году их было 57% от общего числа, в 2020-м – только 28%, остальные – приезжие.

Дальше ситуация с обучением дзержинских ребят химии в ДПИ может стать еще хуже, если городская администрация и промышленные предприятия не подключатся к решению проблемы.
Сейчас с химических предприятий уходят возрастные специалисты, а выпускники убыли не покрывают. Вот вам и дефицит кадров.

ДПИ является образовательно-научным институтом, доля наших научных доходов растет, мы сможем обойтись и небольшим количеством студентов-химиков. А вот для инвестиционного развития города отсутствие кадров станет большой проблемой.

Инвесторам наш город по-прежнему интересен

– Может быть, молодых специалистов отпугивают зарплаты?

– В сложившейся ситуации работодатели вынуждены предлагать квалифицированным инженерам высокую зарплату: сегодня это 50–80 тысяч рублей. 30 тысяч рублей – минимум, на который сегодня рассчитывает молодой специалист. Зарплаты инженерных кадров будут расти.

Каждый год в Дзержинске открывается одно-два новых химпредприятия, пусть не очень крупные, но все-таки. И если ничего не изменится, работать там скоро будет некому – молодежь в промышленную химию на низкую зарплату не пойдет. 

– Наверное, Дзержинск просто уже «наелся» химии…

– Инвесторам наш город по-прежнему интересен. Спрашиваю у них: «Почему?» Говорят, другие города не хотят браться за химию – боятся, а в Дзержинске к тому же сильная химическая школа, школа именно промышленной химии.

Беда в том, что у нынешней молодежи интерес к ней вообще невелик. Это видно даже по школьникам. Выпускники если и сдают ЕГЭ по химии, то в паре с биологией. Почему? Чтобы поступить на медицинский или на биофак. А вместе с профильной математикой химию выбрали в 2020 году 30 выпускников. И немного менее трети от этих ребят пришли в ДПИ.

Некоторые абитуриенты так и говорят: «Мы лучше в Нижнем будем платно учиться, чем бесплатно в Дзержинске». Им не интересен наш город.

А отсутствие интереса к химии связано с тем, что работу в химической промышленности по-прежнему считают опасной, тяжелой, плохо оплачиваемой, а дзержинские предприятия – отсталыми…

– Промышленная химия дзержинской молодежи не интересна, но наука-то жива? 

– Есть два вида научной работы, которой занимается наш вуз. Есть хоздоговорные, прикладные работы – мы выполняем заказы предприятий на различные разработки. Это часть нашего заработка.

Вторая часть – это гранты, связанные с фундаментальными разработками в области химии. При выполнении грантов ты разрабатываешь то, что еще никто не делал, то есть конкурируешь со всем миром.

За четыре года объем национально-исследовательских и опытно-конструкторских работ кафедры «Химические и пищевые технологии» Дзержинского политехнического института составил 151 миллион рублей. Для такого небольшого вуза, как наш, это очень много. Притом что 65% – хоздоговорные работы, то есть выполнены по запросам от предприятий. Это лучшие показатели по хоздоговорам среди вузов Нижегородской области.

За последнее время внедрено девять технологий по нефтехимии, органическим спецвеществам – для Гособоронзаказа, по водоочистке, получению углекислоты из отходных газов. Заказчиками были дзержинские предприятия «МАКС-НН» и «НИИ полимеров», «Реал-Инвест» в Балахне, «Квалитет» из Москвы и ряд других.

Не так уж много в Нижегородской области центров, где могут реально что-то сделать на заказ, разработать нужную технологию. В ДПИ основной силой, выполняющей разработки, являются молодые ученые, активно участвуют аспиранты и студенты.

По результатам прикладных работ по химии мы сейчас лидеры в Нижегородской области среди других вузов и научных центров. Ведь для того, чтобы внедрить изобретение в производство, недостаточно что-то придумать – необходимо знать специфику, производство. Так было с компанией «Реал-Инвест» – они обошли все нижегородские вузы – ни один не взялся, а в ДПИ сделали нужную технологию.

Бизнес дает очень «короткие» деньги

– А что касается фундаментальных исследований?..

– Я считаю, что по уровню таких разработок ДПИ находится на уровне 2–3 лучших химических кафедр областных вузов. Об этом говорит, например, такой факт: за последние три года мы выиграли в конкурсной борьбе и успешно выполнили или выполняем восемь грантов Российского фонда фундаментальных исследований, шесть грантов Российского научного фонда. Другим показателем являются уровень и количество научных публикаций.

– Невостребованность результатов фундаментальных научных исследований российским бизнесом, занимающимся реальным производством, называют одной из главных проблем отечественной науки. Вы согласны с этим?

– Проблема в том, что промышленность, бизнес дают очень «короткие» деньги. Они заказывают определенную технологию, дают на ее разработку полгода-год. Но это не фундаментальные исследования – в данном случае ученый адаптирует или совершенствует уже известные технологии, т. к. должен выполнить заказ быстро. В фундаментальной науке быстро не получается. Науке нужно время, а бизнесу нужны быстрые доходы.

– То есть отечественной промышленности открытия не нужны?

– Ей нужны современные эффективные технологии. Что могут, промышленники разрабатывают сами, не получается – обращаются к нам. Процент же внедряемости фундаментальных исследований невелик, промышленность в них и не нуждается. При выполнении хоздоговорных заказов используются в основном уже существующие разработки.

Тяжело не только политеху

– А как же поддержка изобретателей со стороны государства? 

– Лет десять назад произошло разделение вузов: финансово поддерживать государство стало в основном отобранные университеты, которые по задумке и должны заниматься фундаментальными исследованиями.

Но например, Дзержинский политех имеет хорошие традиции и по фундаментальным исследованиям, и мы тоже продолжаем ими заниматься. В целом же в последние три года государственное финансирование науки сконцентрировано в Российской академии наук. Я думаю, что 90% денег достается именно РАН. А финансировать прикладную науку предложили предприятиям.

Раньше государство помогало с финансами и по фундаментальным, и по прикладным исследованиям, примерно в равной пропорции. Причем между академией наук и вузами деньги тоже распределялись гораздо более равномерно. Сейчас вузам «научные» деньги очень тяжело даются.

При этом академия наук декларирует, что работает с промышленностью, но реально это единичные случаи. На самом деле промышленный сектор получает очень небольшую отдачу от академии наук. Чтобы изменить ситуацию, власти придется вернуться к более эффективному расходованию денег на науку.

– То есть тяжело не только политеху, но и другим вузам…

– Так и есть. Но повторюсь, национальным исследовательским университетам в этом смысле все же легче, чем нам. Все, что имеем, мы зарабатываем сами, на договорах и грантах. Но зато мы вынуждены находиться в очень хорошей профессиональной форме, иначе не смогли бы развиваться так, как нам удается. Мы ищем таких же партнеров, не получающих деньги «по разнарядке».

На прошлой неделе мы с коллегами были в Саранске, местный университет им. Н.П. Огарева является Национальным исследовательским, но денег от государства на научные исследования они получают немного.

У них есть очень сильная кафедра биотехнологии и биоинженерии, которая по результатам работ близка к нашей кафедре («Химические и пищевые технологии» – Прим. авт.).

Они лидеры в России по разработке новых штаммов микроорганизмов для получения биоцеллюлозы – это химический аналог древесной целлюлозы, но с совершенно другими, уникальными свойствами. Разработали промышленные способы эффективного получения таких перспективных полисахаридов, как ксантан и леван.

Но в фармацевтику с новыми препаратами на основе этих природных полимеров пробиться почти невозможно – нужны огромные деньги, силы, связи, время на проведение испытаний и получение разрешений.

И они обратились к нам с просьбой разработать технические продукты на основе их полимеров – для применения в медицине, но не в качестве лекарств, при очистке сточных вод и т. д. Речь идет, например, о противоожоговых повязках или средствах остановки кровотечения при очень глубоких открытых ранах, о биосорбентах для удаления из стоков опасных металлов. Направлением получения востребованных продуктов на основе биоразлагаемых материалов мы обязательно будем заниматься.

Должны равняться на мировой рынок

– Олег Анатольевич, какие направления в химии вы назвали бы основными сегодня?

– Одними из основных научных направлений в мире являются экология и медицина. Без химических разработок новых материалов с уникальными на сегодняшний день свойствами здесь не обойтись.

Например, для медицины надо получать новые биоразлагаемые нити, искусственные ткани, импланты и т.п. Новые биоразлагаемые материалы вообще все шире стали применяться в технике и в быту, в этом направлении тоже остается пока много нерешенных задач.

Важным также является развитие «зеленой химии», то есть безопасных для человека и окружающей среды промышленных химических технологий.

В вузах Нижегородской области, и в частности Дзержинска, проводятся научные разработки, и при отборе фундаментальных работ мы, конечно, ориентируемся на мировые тенденции.

Под прикладную науку «заточены» немногие центры, с промышленностью мало кто работает. Поэтому мы получаем сейчас очень много предложений по разработкам. Например, «Роснефть» ставит задачу изготовить биоразлагаемый сорбент для сбора нефтепродуктов при их разливе в ходе морской транспортировки – сейчас это одна из наиболее актуальных проблем во всем мире. Думаем, как это можно сделать.

Для нефтехимии мы вообще много сделали разработок – треть качественных нефтяных смазочных масел в России производится с применением наших продуктов, нашей кафедрой разрабатываются различные присадки, и мы успешно конкурируем в этом с ведущими зарубежными компаниями.

Когда ты делаешь современный промышленный продукт, ты не можешь сделать его лучшим в Дзержинске или в области: это никого не заинтересует. Мы должны равняться на мировой рынок: чтобы смазочное масло купили, оно должно быть не хуже зарубежного аналога. Иначе выполненная работа станет бесполезной.

– То есть задача – не отстать от мирового уровня…

– Да, давайте пока поставим такую задачу и будем также в каких-то разработках этот уровень стараться превысить. Я считаю, что химикам Дзержинского политеха это вполне по силам.

Беседовала Елена АРТЕМОВА.