Елена Елизарова: «Без интуиции нам нельзя, а вот жалость нам не помощник!»

Сегодня свой профессиональный праздник отмечают работники ветеринарной службы. Это те люди, которые приходят на помощь нашим четвероногим любимцам и нередко вытаскивают их с того света.

Именно таким человеком является главный врач «Центра ветеринарной помощи» Дзержинска, кандидат биологических наук, доцент кафедры анатомии, хирургии и внутренних незаразных болезней Нижегородской сельхозакадемии Елена Анатольевна ЕЛИЗАРОВА.

Ее знают многие дзержинцы. И я давно была наслышана о Елене Анатольевне, но лишь заочно. И вот, воспользовавшись случаем, то есть профессиональным праздником, решила познакомиться лично, пригласив в свою рубрику «за рюмкой чая». Итак, Е.А. Елизарова сегодня – мой собеседник.

– Елена Анатольевна, слышала, что о зверье вы можете говорить часами, но сначала расскажите, пожалуйста, о себе: что привело вас в ветеринарию?

– В какой-то мере, наверно, папа и дедушка. Дедушка у меня жил в деревне и занимался с лошадьми. И папа тоже деревенский. Он хорошо знал и любил природу, животный мир. Когда мы гуляли с ним по лесу, он мне рассказывал о повадках птиц, зверушек, учил различать их следы, норки. Папа говорил про животных, что этот маленький народец, который живет рядом с нами, очень интересен, самобытен и его надо любить, уважать, наблюдать за ним и даже чему-то у него учиться.

Сколько себя помню, дома у нас постоянно была живность. В два года у меня появился первый хомячок, в три – котенок… С котенком случилась трагедия: его убил соседский мальчишка. Но об этом я узнала позже, а тогда родители сказали мне, что он заболел и умер. Для меня это было страшным потрясением. После этого я видела себя только ветврачом и целенаправленно шла к своей цели.

– Каким образом?

– Активно занималась на станции юннатов, которая в годы моего отрочества работала в Дзержинске на базе бывшей двадцатой школы. Преподавала у нас Лидия Ивановна Полякова. Она, по сути, и дала мне путевку в мою будущую профессию, привив первые навыки лечения, выхаживания животных. Я в те годы постоянно приносила домой подбитых птиц: выкармливала их, ухаживала за ними. Не все, конечно, выживали, но многих удалось спасти.

– Годы учебы в институте не разочаровали вас в выбранной профессии?

– Нисколько. Мне нравилось учиться. А когда, занимаясь в студенческом научном обществе, получила свои первые собственные научные результаты, я стала все чаще задумываться о том, не пойти ли мне в науку? В итоге по результатам учебы и полученному красному диплому получила направление в аспирантуру в Львовский зооветеринарный институт.

– А желания сначала подкрепить полученные навыки на практике где-нибудь в деревне не было?

– Было, но… помешала мама.

Вообще, я собиралась ехать в Лысковский район, в совхоз «Друг крестьянина», где два года подряд проходила практику. Там работали очень интересные люди, которые практически с нуля разработали новый подход к выращиванию телят. Я тоже в некоторой степени была причастна к этому, ходила окрыленной и намеревалась, получив диплом, вернуться к «своим» теляткам. Но мама сказала как отрезала: «В совхоз не поедешь!»

Ну раз не в совхоз, то я «намылилась» на Север, в оленеводческое хозяйство – на институт как раз «комсомольская путевка» пришла. Однако и этот мой благой порыв не увенчался успехом. Мама приехала к ректору и убедила его в том, чтобы ребенка, то есть меня, на Север не посылали, потому что «городская девочка там, в северном полярном хозяйстве, просто загнется». В итоге комсомольская путевка досталась кому-то другому, а я уехала продолжать образование в аспирантуре. Причем не где-нибудь, а во Львове – там тогда была первая в Советском Союзе, в своем роде уникальная частная клиника для животных. И если раньше мне больше приходилось иметь дело с крупными животными, то там, можно сказать, я и начала постигать азы работы с декорашками, специалистом по лечению которых в конечном итоге и стала.

– С кем, с кем?..

– В ветеринарии существуют как бы две специализации: ветеринария непродуктивных (декоративных) животных и ветеринария продуктивных животных. Ведь например, кролик декоративный и кролик для выращивания на мясо – разные животные, и лечат их СОВСЕМ разными препаратами. Если для лечения декоративного кролика люди готовы тратиться на анализы крови, капельницы и УЗИ, то для продуктивного кролика основное лечение – забой. И куры декоративных пород – кохинхины, шелковые – лечатся совсем другими препаратами, нежели бройлеры. И свинкам мини-пигам назначают совсем другие лекарства, чем их сородичам, откармливаемым на сало и мясо… Вот как-то так.

Однако при этом выпускникам институтов дается просто квалификация ветеринарного врача, а уж куда кто устроится, с какими животными будет работать – личное дело каждого. У нас здесь в те годы непродуктивными животными на профессиональном уровне практически не занимались, а во Львове я попала именно в такую клинику и поэтому вернулась уже с хорошими задатками врача-специалиста именно по декоративным животным.

На этом везение для меня не закончилось, потому что уже здесь судьба меня свела с Леонидом Васильевичем Матвеевым, к сожалению, ныне уже покойным. В начале девяностых годов он возглавлял кафедру хирургии в Нижегородском сельхозинституте и руководил кооперативом «Айболит». Он к животным относился все равно что к детям, а специалистом был от Бога: уже тогда начинал делать животным такие операции, на которые в Нижнем не отваживался никто. Например, Леонид Васильевич провел первый чрескостный остеосинтез – скрепление костей на спицы. Проводил он и химиотерапию, замечательно удалял опухоли через микроразрезы…

К чему я это все рассказываю? Понимаете, ни один человек не может по-настоящему полюбить свою профессию, состояться в ней, стать профессионалом без настоящих наставников, тех, кто поддерживает, направляет и профессионально, и морально. Так вот мне по жизни на таких людей везло, и именно их заслуга в том, что я люблю свою работу и нахожусь там действительно на своем месте. В память об этих людях и в знак уважения к ним я до сих пор преподаю в сельхозакадемии: надо молодежи передать то, что когда-то заложили в меня.

– Думаю, вы и сами знаете ответ на свой вопрос: наши основные пациенты – кошки и собаки. Причем кошки превалируют, а уж собачье племя идет за ними.

– А кого сложнее лечить?

– Грызунов! Они же маленькие, и у них даже невозможно забрать кровь в нужном количестве, чтоб поставить диагноз. У них до сих пор не разработана терапия в нужном объеме, не установлены многие болезни, многие паразиты. Они до сих пор экзотические для нас. У них индивидуальная чувствительность на большинство лекарств, которые мы привыкли применять при лечении кошек и собак в целом, поэтому их сложнее лечить, но в определенной мере и интересней.

Если же говорить о наших основных пациентах кошках и собаках, то сложнее всего со старыми котами, у которых в организме уже целый букет болезней: и почки больные, и печень, и сосуды рвутся, и с головным мозгом проблемы. Ты и так не знаешь, за какой орган схватиться в первую очередь, чтобы их вытащить, а они еще «масла в огонь добавляют» своими характерами. Они у них все равно что у старых людей: и брюзгливые, и склочные, и не по делу «плаксивые»… Да и хозяев своих они зачастую в грош не ставят.

Например, если собака проживает с хозяином в мире и согласии, то она, как правило, ему безоговорочно верит, подчиняется и до глубокой старости дает с собой что угодно делать, зная, что во вред ей он ничего не сделает: и если даже причинит боль, то ради ее же блага. Поэтому, когда хозяин приводит свою собаку и держит ее, собака в основном позволяет врачу производить с собой те или иные манипуляции.

Кроме того, у собак за исключением, пожалуй, бультерьеров и питбулей по глазам можно прочитать, как они по отношению к тебе в данный момент настроены и есть ли чего опасаться. У них глаза не врут. У кошек же в глазах вечность, и никогда не знаешь, что они через минуту выкинут. Кошки – отдельная цивилизация, которая существует параллельно с нами и которую нам до сих пор не дано понять.

К тому же кошки никому не подчиняются: они привыкли подчинять себе. Поэтому, когда оказываешь им помощь, заведомо знаешь, что ни поглаживания, ни уговоры, ни приказы хозяина они не воспринимают, а следовательно, держишь ухо востро: немного зазеваешься и прочувствуешь на себе их зубы и когти.

– Вам приходилось их чувствовать?

– Постоянно чувствую. Каждый третий норовит таким образом заявить о себе. Иногда лежит чуть живой, еле дышит, а начнешь делать укол или вводить катетер – может вцепиться. Все понятно: это же больно, а животное не понимает, что через причинение этой боли ты хочешь ему помочь, и воспринимает тебя как врага. Поэтому всегда надо быть начеку и беречь глаза и руки. Я и хозяев об этом предупреждаю, говорю, чтобы держали своих питомцев крепче, если не хотят быть пострадавшими, но мои предупреждениям далеко не все внимают.

– Хозяева не ропщут на вас, если им кажется, что вы недостаточно ласковы и обходительны с их питомцами?

– Разные люди встречаются и по-разному реагируют на то, когда у них на глазах их любимому животному делают больно. Но работа у меня такая: не причиню боль – не вылечу.

– А правда ли, что виновниками болезней у животных нередко становятся сами же хозяева? Например, кормят своих питомцев деликатесами, которые для них не предназначены…

– Это очень редкая разновидность владельцев. Помню, были у меня, которые эклерами кошку кормили. И когда анализы показали, что у животного патология печени, они очень переживали: как же теперь кошка без эклеров жить будет?

– Кстати, а чем на самом деле лучше кормить животных: тем, что едим сами, или же специально изготовленными для них кормами, в том числе сухими?

– Это действительно вопрос спорный и нередко индивидуальный – кому что подходит. Есть ведь больные животные, которым кроме химических, синтетических кормов ничего другого есть нельзя вообще. Например, животным, страдающим почечной недостаточностью, ни в коем случае нельзя есть наше с вами питание. Им нужны корма с очень низким содержанием белка в рационе.

Кроме того, нередко рацион кормления животных зависит от обстоятельств, в которых находится хозяин. У нас, например, есть хозяин, который целыми днями пропадает на работе. Он не имеет возможности давать кошке постоянно свежую пищу, а кошка должна есть несколько раз в день – желудочек так у нее устроен. Поэтому в данном случае сухие корма являются неким выходом из положения…

– Бытует мнение, что кошки четко различают ядовитые растения и никогда их не наедятся. Это так?

– Это серьезное заблуждение. Они, например, с удовольствием жрут плющи, которые ядовиты для кошачьего организма.

Нередко животные заболевают и даже погибают только потому, что их хозяева держат дома цветы, которые животным противопоказаны. Иногда ведь, чтобы заболеть, кошке достаточно просто почесать когти о какое-то растение, а потом облизать их. Например, о монстеру. Да, это красивое, но очень ядовитое растение, и тем, кому дорог их четвероногий член  семьи, не надо иметь у себя монстеру.

– Елена Анатольевна, к вам, наверно, чаще приходят с породистыми четвероногими любимцами?

– Любимцами?! Как раз породистые животные далеко не всегда являются любимцами семьи. На них иногда просто делают бизнес, но это тема отдельного разговора.

А вот непородистые чаще всего именно любимцы. И где только люди их ни берут, а потом начинают выхаживать. К нам, например, нередко приходят с котятами, купленными на рынке. Эти, как мы их называем, «коробочные» котята – вообще отдельная история. Ведь в коробки «сваливают» всех подряд котят: и тех, которых купили у хозяев, и просто где-то подобранных уличных. То есть изначально там создают месиво из здоровых и больных малышей, а через несколько часов они там уже все зараженные. Поэтому, когда к нам приходят люди и говорят, что приобрели своего питомца на рынке, я заведомо знаю, что у этого питомца смесь различных болезней и победить их возможно лишь при условии, что хозяева готовы к этому и морально, и материально. Чего уж греха таить: лечение животных – дело не из дешевых. Но как правило, на эти-то беспородные создания люди готовы тратить и деньги, и силы, так как действительно их любят.

– А бывает, что к вам приносят не своих домашних животных, а просто найденных на улице?

– Постоянно несут. То у собак отбили, то с дерева сняли, то из канализационного люка вытащили… Мы, конечно, отмываем их, обрабатываем от блох, оказываем первую помощь… Но понимаете, какая тут проблема: потом-то это зверье куда девать, ведь те, кто его приносит из самых добрых побуждений, очень редко готовы взять животных себе и выхаживать дальше… И что же с ними делать?!

А иногда нам к клинике просто приносят больное животное в коробке и оставляют. Хорошо хоть волонтеры у нас в городе есть, например, группа «Дай лапку». Обращаемся к ним, просим пристроить живое существо.

– Елена Анатольевна, животные не могут сказать, что у них болит, как вы определяете это?

– Подробный, окончательный диагноз устанавливаем при помощи анализов, УЗИ и прочих современных медицинских технологий – благо сейчас это имеется в арсенале ветврачей.

Однако тот же анализ крови делается сорок минут. Иногда за это время животное может умереть. Поэтому нередко приходится начинать оказывать ему помощь, руководствуясь лишь приблизительным диагнозом. Для его установления максимум сведений можно получить из опроса владельцев животного. Но во-первых, не все люди наблюдательны, во-вторых, владельцы, когда приносят нам своих больных питомцев, часто пребывают в таком стрессе, что могут многое опустить в своем рассказе. Порой приходится на них даже давить психологически, чтобы выудить информацию, которая поможет понять, что именно случилось с животным и какой недуг его мучает. После такого опроса, как правило, одни болезни сразу отметаешь, другие оставляешь и начинаешь работать чисто на интуиции. Без интуиции в нашей профессии нельзя, одного опыта у нас мало.

– И без любви, жалости к животным, наверно, тоже нельзя?

– Без любви – однозначно. А вот жалость в нашем деле зачастую помощником быть не может: ведь чтобы вытащить животное с того света, нередко приходится быть чуть ли не садистом. Например, чтобы добраться до опухоли и вырезать ее, сначала надо прорезать здоровые ткани. А представьте, что при этом животному нельзя делать наркоз. Например, у кота с сердцем проблемы или с почками. Я бы с удовольствием сделала ему общую анестезию, чтоб он спал и не чувствовал боли. А вдруг животное потом из нее не выйдет – я же этого себе не прощу. Тут же все как с людьми. Вот и делаешь местное обезболивание. Это же фактически операция под заморозкой, и животному может быть страшно и некомфортно. А вы про какую-то жалость…

Вот сколько раз за собой замечала, что, пока нахожусь на операции, я спокойная, собранная, четко знаю, что надо делать, если вдруг сосуд порвался, кровотечение открылось. Во время работы я никогда не подвержена никакой панике. Но как только сложная операция завершена, ощущение такое, что из меня всю кровь выкачали, и понимаю, что нахожусь в страшном стрессовом состоянии, которое просто в нужный момент сумела загнать далеко в подсознание и не дала ему взять верх над собой.

Но страшнее всего, когда ты заранее знаешь, что, несмотря на все твои усилия, животное все равно обречено и скорее всего не выживет.

– Извините, мне нелегко задавать этот вопрос, но не спросить не могу: а страшно ли, когда приходится усыплять животных, к вам же, наверняка, с такими просьбами обращаются?

– Знали бы вы, как мне нелегко на этот вопрос отвечать… Эвтаназия – очень неоднозначная тема. Вообще, я считаю, что, если животному дана жизнь, мы не имеем права ее отбирать, и использую даже малейший шанс, чтоб животное спасти. Если, конечно, этот шанс есть. Если же никакого шанса нет, а животное ужасно мучается, то, наверно, в определенной мере оправдано его усыпление. Это некий шаг гуманности, и обвинять за него хозяина и врача, думаю, не стоит.

Но ведь нам нередко приносят абсолютно здоровое животное и говорят: «Усыпите – надоело. Не усыпите – выброшу». Вот где ужас-то, и очень трудно сохранять самообладание, разговаривая с такими людьми.

– А каковы причины такого садизма? По-другому я это назвать не могу.

– Самые разные. Бывает, что берут собаку, но не справляются с ее воспитанием, и она начинает тиранить всю семью: если что-то не по ее – бросается на всех без разбора и никакой зоопсихической коррекции не подлежит. Что с такой собакой делать, если знаешь: характер у нее уже сформировался, и ни с одним человеком она не уживется? У нее патологическая ненависть ко всему живому. Да, ее так воспитали, но что есть – то есть. И куда ее такую девать – никто же не справится? А как усыплять молодую, здоровую? Знаете, какая моральная ломка в таких случаях происходит! Но здесь хоть какой-то объективностью можно объяснить желание хозяина усыпить животное.

А иногда от нас требуют этого только потому, что животное состарилось и людям не хочется за ним ухаживать. А кто-то не может смириться с тем, что животное мочится мимо лотка или дерет мебель. А кто-то просто недоволен, что животное не соответствует какой-либо его прихоти, например, недостаточно ласково или игриво. Представьте себе, есть люди, для которых таких мелочей достаточно, чтобы приговорить животное к смерти и просить усыпить. Люди часто не хотят понимать, что животные – это не игрушки, не рабы. У них своя психология, свои характеры. Они, как и мы, подвержены настроению, болезням… Представьте, у вас что-то болит, а вас начинают тискать, гонять, заставлять играть…

– И что вы делаете в таких случаях, ведь, как известно, кто платит – тот и заказывает музыку?..

– Я никогда и ни за какие деньги не буду усыплять здоровое животное. Я даю людям, решившим усыпить своих здоровых питомцев, адреса тех, кто может им помочь пристроить животное в добрые руки.

Но вот, например, не так давно пришла к нам женщина с хорошей здоровой шестилетней кошкой. Говорит: «Усыпите». Я, естественно, отказала. Так она, больше ни слова не говоря, оставила нам кошку с корзиной и ушла. Мы эту кошку неделю держали у себя, давали объявления через интернет. Кошка была своеобразной, очень неласковой, но при этом затисканной и для ловли мышей непригодной. Но и ей повезло: нашлись для нее хорошие хозяева, и она сейчас живет и как сыр в масле катается…

Но ведь пристроить удается не всех…

– Что, как ветеринарный врач, вы можете посоветовать людям, собирающимся взять к себе в дом маленького четвероногого питомца?

– Советов можно дать много, но прежде всего, если люди хотят, чтоб их питомец был здоров, необходимо обрабатывать его от паразитов, делать необходимые прививки. Если животное не предназначается для дальнейшего разведения, его вовремя надо стерилизовать или кастрировать, чтобы не подвергать страданиям от избыточного гормонального фона.

А вообще, надо помнить, что и собаки, и кошки подвержены многим «людским» болезням, но жизнь у них гораздо короче нашей и болезни развиваются значительно быстрее. Поэтому при первом недомогании животного, малейшем подозрении на какое-либо заболевание надо немедленно обращаться за помощью к специалистам, чтобы раньше времени не оплакивать своего четвероногого любимца и потом не корить себя за его преждевременную кончину.

Алла ЕГОРОВА.