– Михаил, глядя со стороны на ваш тандем с Андреем, казалось, что вы неразлейвода с детства.

– Многие так думали, однако познакомились мы уже в сознательном возрасте и своей дружбой обязаны нашим женам, которые были близкими подругами. Через них и мы стали общаться, что потом вылилось в настоящую крепкую мужскую дружбу.

Мы вместе создавали бизнес, вместе пришли в политику… Но при всем этом организующим, «провоцирующим» на все новое началом в нашем тандеме был Андрей. Многим, что случилось в моей жизни, кем и каким я стал, я обязан именно ему.

Не мог позволить исчезнуть «Трансагентству» с «лица» Дзержинска

– В том числе и приходом в «Трансагентство», с которым в Дзержинске прежде всего и ассоциировались Герасимов и Орлов…

– А знаете, как сам Андрей попал туда? Это было в начале девяностых, Дзержинское «Трансагентство» являлось тогда филиалом Нижегородского, но Нижний Новгород решил вдруг от него отказаться, сочтя за лишнюю обузу. То, что при этом без работы окажется целый коллектив, никого там не волновало. Андрей, откуда-то узнав об этом, решил самостоятельно попробовать удержать «Трансагентство» на плаву. Пришел туда, рассказал коллективу о своих намерениях, и люди избрали его директором.

– Прямо так сразу? У него – что, уже был опыт руководящей работы, необходимые материальные ресурсы или большие связи?..

– Было желание не дать «Трансагентству» исчезнуть с «лица» Дзержинска и вера в свои силы. Для Андрея даже в молодости, а тогда ему было от силы двадцать пять лет, не существовало таких понятий, как «не смогу», «не получится». Он и мыслей таких не допускал и умел людей заставить поверить в себя, пойти за собой.

Когда Андрей возглавил «Трансагентство», «за душой» у этой организации ничего не было. Ну разве что помещение на Черняховке с голыми стенами (нижегородцы вывезли оттуда все, вплоть до последнего стула) и коллектив, которому надо было платить зарплату… Понятно, что в такой ситуации человеку сподручнее решать проблемы, имея рядом верного помощника, единомышленника. Такого человека Андрей увидел во мне.

Мы как-то сидели с ним, разговаривали, и он вдруг сказал: «А пойдем ко мне в «Трансагентство», попробуем вместе поднять его». Я тогда как раз рассчитался с прежней работы, планировал создавать свой бизнес, а тут это предложение. Подумал и принял его. Так мы стали компаньонами.

Лидером был Андрей, но одеяло на себя не перетягивал

– Михаил, бытует мнение, что в бизнесе нет друзей, но ваши отношения с Андреем ломают эти стереотипы.

– Возможно, именно потому, что нам ничего легко не давалось, что мы вместе выстрадали наш бизнес. Кроме того, мы сразу между собой определили «правила игры», деловых взаимоотношений, и оба строго следовали им.

Например, мы решили, что неформальным лидером в бизнесе у нас будет Андрей. У него на тот момент уже был некоторый опыт предпринимательской работы, общения с людьми этой сферы. Я же чувствовал себя во всем этом несмышленым птенцом, поэтому только дров мог бы наломать.

 И вот Андрей меня всему учил: и как надо разговаривать по телефону (это ведь тоже искусство, особенно если переговоры деловые), и как вести себя в том или ином обществе. Он заставил меня побороть в себе неуверенность, определенный комплекс неполноценности, которым я, вчерашний работяга, тогда страдал: чувствовал свою ущербность перед теми же директорами предприятий, руководителями города… Чтобы искоренить во мне это, Андрей постоянно подталкивал меня к саморазвитию, не давал застаиваться на месте.

– Не ссорились на этой почве?

– Возможно, в это трудно поверить, но мы вообще никогда ни на какой почве не ссорились. Казалось бы: он вспыльчивый и я вспыльчивый, он любит в глаза говорить правду-матку и я тоже, – ну не может между однополярными знаками быть единства, по всем законам физики они отталкиваются. А у нас было. При всей нашей схожести мы в чем-то дополняли друг друга.

Андрей, даже будучи негласным лидером в нашем тандеме, ни в коем случае ни в чем не перетягивал на себя одеяло. Он и в бизнесе, и в жизни был порядочным, надежным человеком. Да, он постоянно ставил перед собой какие-то новые цели, но никогда не шел к их достижению по головам, расталкивая других локтями. Он был очень совестливым и переживал, когда кому-то было трудно, плохо.

Никогда не забывал об избирателях

– А что его в свое время сподвигло пойти в политику, стать депутатом?

– Вспомните, какие это были времена. Люди по полгода не получали зарплаты и пенсии, многие вообще лишились работы. К нам в «Трансагентство» тогда на дню приходили по несколько человек и просили помощи. Мы помогали, тратили на благотворительность немалые деньги, но это все равно было каплей в море. Андрей тогда искренне считал, что, будучи депутатом, он сможет помогать людям более плодотворно, причем не только материально, но и через принятие тех или иных социальных законов. Он ведь и баллотировался-то сначала в Заксобрание, Госдуму.

– Но тогда было мнение, что он это делал не всерьез, а просто ради саморекламы, чтобы заявить о себе.

– Андрей просто так, напоказ, для пиара ничего не делал. Если за что-то брался, то только всерьез, и на выборы шел за победой. Да, не все получилось, но ведь он отстал-то тогда совсем немного от более известных и денежных людей, за которыми стояли определенные серьезные политические силы, крупные коллективы и даже административный ресурс… Возьмите того же известного всему городу и областным властям директора «Синтеза» Сергея Трофимова, которого уже тогда прочили в мэры Дзержинска. Ресурсы-то были несопоставимы.

– Но в Гордуму Андрей, кажется, прошел с первого раза и без проблем.

– Да, хотя соперник у него был более чем серьезный: Пилюгин.

Кстати, Андрей ведь тогда и меня убедил баллотироваться в Гордуму, сказав, что «голос единицы тоньше писка», а двое – уже определенная сила.

Депутатом Андрей был принципиальным, порой бескомпромиссным, если речь заходила о принципиальных вопросах, касающихся жизни города и горожан. Он всегда смело отстаивал свою точку зрения, не боялся идти против мнения большинства и руководителей администрации. Да, иногда приходилось бойкотировать заседания Думы, устраивать демарши. Но опять же не ради саморекламы. Просто по-другому нельзя было заставить думское большинство прислушаться к себе.

– Внутренние думские баталии не затянули Андрея, тем самым отдалив от избирателей?

– Избиратели, их нужды всегда были для него на первом месте. Люди это видели и из выборов в выборы выбирали депутатом от своего округа. Причем он всегда баллотировался как одномандатник, даже тогда, когда уже имел возможность автоматически пройти в Думу по партийным спискам.

Вступил в партию, идеями которой проникся

– А как вообще Андрей оказался в партии? Вроде бы первоначально он позиционировал себя человеком самостоятельным, независимым, и вдруг…

– Действительно, до определенного времени мы с Андреем были против всех партий и считали, что человек сам должен собой что-то представлять. Нужно делать карьеру, пробиваться в депутаты благодаря своему уму, характеру, а не принадлежности к партии. Это было наше твердое убеждение. Но время диктовало новые правила игры. Законодательство стало таким, что, если человек оставался беспартийным, у него практически не было шансов пройти в Думу.

– Неужели Андрей и вы изменили своим убеждениям ради депутатского мандата, когда вступили в партию «Родина»? Почему именно в эту партию?

– Это имело большое значение. Не появись к тому моменту на политической арене России партия «Родина», вряд ли бы мы вступили в какую-либо другую.

Партия власти (тогда ею еще была не «Единая Россия») при том, что творилось в стране, для нас была неприемлема, другие тоже интереса не представляли. А вот «Родина» зацепила. И лидер ее Дмитрий Рогозин произвел на нас колоссальное впечатление.

В общем, поверили мы в лидера, прониклись идеями партии и вступили в ее ряды. Андрей загорелся идеей создания в Дзержинске отделения «Родины». Подошел он к этому неформально. Во многом благодаря именно Андрею «Родина» в Дзержинске стала тогда авторитетной партией, в нее вступили многие уважаемые известные дзержинцы. На выборах в очередной созыв Гордумы мы провели двенадцать наших человек, что было большим успехом.

Разумеется, это не нравилось руководству города, области. Потихоньку наших людей стали у нас оттаскивать и пополнять ими новую партию власти «Единую Россию». Не раз предлагали перейти туда и Андрею. Но он долгое время оставался предан «Родине», а потом и ее преемнице «Справедливой России»...

 Он был патриотом России

– Если отойти от названия партии и посмотреть на понятие Родины более широко… Она что-то значила для Андрея?

– Не хочется впадать в высокопарность, но он был настоящим патриотом России. Ему было неважно, какой у нас строй, кто у власти… Для него понятие Родины ассоциировалось не с этим, а с ее бескрайними просторами, природой, людьми. С землей, где жили и похоронены его предки, где родился он сам, а также его дети и внуки.

О том, чтобы уехать куда-либо за границу, где более сытно, спокойно, у него даже мысли никогда не было. Он не видел себя отдельно от России, все ее проблемы, трудности, боль пропускал через себя.

– Но хотя бы собственность какая-то за границей у него была?

– Нет. Он не видел в этом необходимости. Ему было комфортно здесь. А просто чтобы не отстать от других?! Андрей никогда не зависел от чужого мнения, не гонялся слепо за модой… У него был внутренний стержень, свои убеждения, которым он и следовал.

Не дань моде, а зов души

– А его трепетное отношение к религии разве зародилось не просто как дань моде, которая наблюдалась определенное время в нашей стране?

– Ни в коем случае. К религии, как и много к чему другому, мы пришли с ним вместе, благодаря нашему общему другу Сергею Моисееву. Когда в Дзержинске церквей еще не было, а сеймовская и желнинская не работали, он привез нас как-то в старковскую церковь. Она была действующей, там проходили службы.

Мы познакомились с настоятелем церкви отцом Владимиром. Он потом стал нашим духовным отцом. Скоро старковская церковь стала для Андрея вторым домом, он знал обо всех ее проблемах, нуждах и не оставался к ним безучастным. Неудивительно, что однажды отец Владимир предложил Андрею стать старостой церкви. И он до последнего дня своей жизни им оставался.

– Я как-то ездила в Крещенскую ночь в Старково, там был настоящий праздник…

– Это заслуга прежде всего Андрея. Он ведь очень много читал, интересовался историей Руси, ее традициями. Он старался по мере возможностей эти традиции возродить, чтобы наши люди стали ближе к своим истокам и не превратились окончательно в Иванов, не помнящих родства. Крещенский праздник в Старкове – одна из попыток возрождения традиций, по-моему, вполне удачная.

Мы первыми стали на Крещение вырубать иордань в виде креста, по ее бокам ставить зажженные свечи, обустраивать рядом территорию, чтобы людям было удобно и безопасно.

Открыл свой центр мира

– А каким был Андрей дома, с друзьями, чему посвящал досуг?

– Несмотря на всю многогранность деятельности Андрея, главным в его жизни была семья. Он очень любил и уважал жену. Души не чаял в дочерях, внучках и внуке. Ему доставляло искреннее удовольствие проводить с ними время.

В компании друзей, без преувеличения можно сказать, Андрей был ее душой. Помню, когда он купил дом на Сейме, то каждые выходные приглашал нас к себе (отказы не принимались) и угощал блюдами своего приготовления: шашлыками, тушеным мясом, всевозможными котлетками, рецепты которых сам изобретал.

Андрей многим интересовался, мог поддержать разговор на любую тему. Одним из главных его увлечений была география. У него дома висела огромная географическая карта. И вот однажды он подвел нас к ней и, указав конкретную точку, сказал: «Это центр мира. Я нашел его в России, на Урале. Из этого места реки текут на север, юг, восток и запад. Больше такого нет нигде в мире!»

Мы посмеялись: «Вот бы там побывать». Смех смехом, но уже на следующий день Андрей сагитировал друзей ехать на машине на Урал и искать уже не на карте, а на местности этот центр мира. В тот раз до этого места они, правда, немного не доехали, но Андрей хотел туда обязательно вернуться и увидеть свой центр мира. Не успел.

Андрей вообще не любил застаиваться на месте. Стоило только достичь определенных успехов, стабильности в одном направлении, ему тут же хотелось пробовать что-то новое. Это касалось всего. Ему было все интересно. Он торопился жить, как будто знал, что жизнь его будет недолгой и надо успеть оставить в ней свой след. И он его оставил.

Алла ЕГОРОВА.